Лебяжий

Над головой уже затрещали вертолеты, неся под брюхом и в чревах своих ящики, тракторы и пакеты труб. С островной площадки поднялся белокрылый ЯК-40, затем нарядный, в пассажирском исполнении, вертолет МИ-8. По-видимому, прибыл кто-то из большого начальства. Или гости из-за рубежа. Они часто сюда наведывались: японцы, американцы, канадцы, французы, немцы... Весь мир следил за маленьким, но многообещающим городком. Деловые люди налаживали с ним контакты.

Станеев посидел возле обелиска, обошел его и направился к той кучке деревьев, которые остались от Истоминого леса. Деревья выдвинулись навстречу, точно пехотный взвод в штыковой атаке, спрятав позади себя металлическую оградку.

«Где же она? Могила-то где?» – Станеев исходил рощицу вдоль и поперек, ощупал все кочечки, все возвышения, отыскивая последнее Истомино пристанище. Могилу или снесли, или ее сравняло ничто не щадящее время. Оградку убрали. Она стояла примерно здесь... или вот здесь? Да не все ли равно? Главное, что ее теперь нет. И скоро исчезнут эти деревья. Вон из-за острова другой лес наступает – на черных стволах по одному желтому листочку.

День начинался жаркий. После дождя, пролившегося ночью, земля парила. Пахло дымом, торфом, болотом. По реке плыли радужные круги, оставшиеся после самоходки. Берега, забитые причалами буровых управлений, строительных трестов, ОРСов, баз комплектации, хаотически разбросанными контейнерами, фермами, трубами, штабелями леса, шпал, разным оборудованием, швеллерами и рельсами, напоминали гигантский склад, на котором не было толкового хозяина и каждый сваливал груз, куда хотел. Станеев с трудом пробрался между двумя упакованными станками, видимо привезенными для чьих-то механических мастерских, перескочил через измятую высоковольтную мачту и вышел на главную улицу. Спросив, как проехать в третий микрорайон, остановил попутный УАЗик.

– Привет, земеля! – за рулем сидел шофер Ганина. Насмешливо щуря сонные маленькие глазки, он потирал ребро ладони, которой когда-то рубанул по шее Станеева. – Больше не буянишь?

– Смотри за дорогой! – сухо отозвался Станеев. Сзади их обгоняла «Татра», прижимая к обочине. Впереди был мост, а перед самым носом катился красный «Икарус». Ни обогнать, ни затормозить, а «Татра» нацелилась кузовом точно в борт. В кабине, картинно выставив локоть, покуривал молоденький водитель. Станеев видел кучерявый его висок и чумазую щеку.

– Эй, лапоть! – закричал Толя, изменившись в лице. – У тебя где глаза?

Шофер не слышал или делал вид, что не слышит, и оттеснял УАЗик к обрыву. На мост не въехать – слишком мал проход, оставленный «Татрой», а вправо – бетонные столбики.

– Ну все, амба! – Толя машинально перекрестился и выпустил руль. – Прыгай!

Но прыгать было некуда. А УАЗик мог врезаться в перила, если б Станеев не перехватил левой рукой руль. Шофер «Татры», ловко вырулив, обошел их перед мостом, перегнал красный «Икарус» и умчался вперед.

– Ну гад! Ну подожди, гад! Я твой номер запомнил! – грозя двумя увесистыми, как булыжники, кулаками, кричал ему вслед Толя.

– Руль-то прими, – сказал Станеев и отодвинулся к своей дверце. Приключение встряхнуло его, восстановив нарушенное с утра равновесие. – А ты, оказывается, верующий! В духовной семинарии не учился?

Шофер проглотил его насмешку и притормозил УАЗик подле двухэтажного здания.

– Нина, Ганин мной не интересовался? – отрывисто прокричал он по рации.

– Давно интересовался. Ты где пропадал?

– Молился по убиенным... И сам чуть не угодил к ним в компашку.

– Вот будет тебе компашка! – пригрозила диспетчерша и тотчас соединилась с Ганиным. – Андрей Андреич, машина у подъезда.

– Та-ак, – с ноткою недовольства протянул Ганин и, в расчете на то, что Толя слышит, добавил: – Передайте шоферу, что три потерянных мной минуты обойдутся ему в квартальную премию.

– Да ладно, – буркнул Толя.

Вскоре из подъезда выбежал Ганин. Увидав вылезающего из его машины Станеева, дернул себя за вислый коршунячий нос.

– Виноват,– подскочил к нему Толя, услужливо открывая дверцу. – Претензий не имею. Этот вегетарианец к вам зачем-то, – указал он на Станеева, снова переходя на насмешливый, снисходительный тон.

– Две минуты, – взглянув на часы, обозначил время на разговор Ганин.

– Хватит и одной, – усмехнулся Станеев и негромко посоветовал: – Только не разыгрывай передо мной Бисмарка.

– Что?!

– А вот что, – жестко отчеканил Станеев, – сад не трогать. Ясно?

– Трону, – пообещал Ганин и легко, как уж, скользнул в машину. – Трону, если понадобится. Поехали!

«Конечно, тронет, – думал Станеев, жалея о том, что зря тратил время, добираясь сюда. – Что сад, он лес подчистую вырубил... И никто ему не указ».

И вдруг, подчиняясь неожиданному порыву, Станеев схватил с земли кирпич и швырнул им в вывеску с надписью «Севергазстрой». Чеканка прогнулась и загремела.

– Хулиган! – растворив окно, закричала курносая крашеная девчушка, видимо, секретарша Ганина. – Держите его!

– Вот я тебя подержу! – пригрозил Станеев, шагнув к окну. Шел, угрюмо набычившись, выставив перед собою жесткие кулаки. Лицо его ничего доброго не сулило.