Лед

— Да. В контрольных парах не все экземпляры замерзали после прохождения одного и того же периода времени, несмотря на равные порции теслектричества и равных порций тунгетитового корма.

— Хммм. Но это продолжалось дольше, чем для крыс, живущих на обычном корме?

— Да, явно. Вот, пожалуйста, до ста двадцати процентов.

Просмотрело числовые данные.

— Вариации не превышают суток.

— И все таки.

— Правда. — Стряхнуло пепел в кювету, подняло взгляд на давным-давно закопченный потолок. — Выводы. Вопреки первоначальным предположениям доктора Теслы, любой материальный объект, во всяком случае — оживленные предметы — обладают определенной тьмечевой емкостью. Если мы закачаем в организм теслектрический ток выше этой емкости, снижение температуры, в конце концов, вызовет остановку жизненных процессов.

— Ну, это, более или менее, уже было известно.

— Далее. Накачивание тунгетита теслектричеством вызывает переход энергии тьмечи в кинетическую энергию, посредственно — и в тепловую. Ведь именно на этом принципе работают двигатели Теслы, благодаря которым у нас здесь имеется электрический ток и свет, — махнуло папиросой, — и все это, из энергии, извлекаемой из Дорог Мамонтов.

— Следовательно, организм, нафаршированный тунгетитом, — подхватил Саша Павлич, щуря глаза и плюясь дымом изо рта, — при накачивании теслектричеством, дольше останется выше точки замерзания, поскольку в тунгетите происходят процессы, частично нивелирующие влияние Мороза.

— Именно так. — Задержало ладонь, трущуюся о ткань жилета. Ах, как бы сейчас пригодились хотя бы пять минут под насосом Котарбиньского…! — И вот подумайте: организмы, полностью основанные на черной биологии, имели бы бесконечно большую тьмечевую емкость: сами их жизненные процессы происходили бы по причине преобразования теслектрического тока в движение, тепло, клеточную химию.

ЛубуМММ! — задрожало здание — лубуМММ! — нутряной грохот, раздражающий внутреннюю часть ушей — лубуМММ!

— С другой стороны, — размышлял вслух Саша, — всякая эндотермическая реакция вызывала бы снижение температуры организма.

— Так они замерзли бы или нет?

— И все таки-жили бы!

— Замерзшие.

— Возможно. Нет. Как-то иначе.

Саша снял пенсне, помассировал нос. Сейчас он глядел с откровенным любопытством и столь же откровенным сочувствием.

— Вы думаете, что он именно так и живет?

— Да, Саша, думаю, что он живет. Я очень долго над этим размышлял. И раз уже даже крысы…

Никола Тесла и Эдмунд Геронтьевич Шавров вбежали в лабораторию, оба осыпанные снегом, от обоих бил тьветистый пар, оба сбивали мерзлоту с башмаков. Павлич схватился с места: — Господа, не надо пачкать! Не надо пачкать! — Но те и не оглянулись. Шавров, разогнавшись в причудливых па, уже сменив мираже-стекла на очки с толстыми линзами, увидел бутылку сажаевки и, радостно потерев руки, взялся выбивать пробку. Прежде чем успело подскочить, запротестовать, тот хорошенько потянул из горла. Глубоко вздохнул, лысина покраснела от удовольствия. — Уфф, сразу мороз с человека сходит.

— Так это же сажа, Эдмунд Геронтьевич, глядите, что пьете.

— И что? Вам налить?

Из своего угла появился Тесла со стаканами и бутылкой «Чивас Регал». Все пропало.

— Инженер Яго доложил об уходе, — сообщил серб, переставляя посуду на лабораторном столе. — Корабль наш.

— Что празднуем? — вздохнуло я-оно.

Господин Хавров, в данный момент мало похожий на директора, весь лучась улыбками, подпрыгивая в конвульсиях сердечной благожелательности, подскочил и пожал правую руку.

— Великий триумф против Апокалипсиса, господин Ерославский!

— Чего?

Тот зафыркал спиртным дыханием.

— Не притворяйтесь! Доктор Тесла рассказал мне о том, как вы его оживили.

ЛабуМММ!

Саша вытаращил глаза, очки чуть не упали с его носа.

Я-оно раздраженно скривилось.

— То было в Лете, в Лете! Тоже мне, воскрешение…

Никола Тесла выпил стакан до дна, выпрямился, поднял руку — и то уже была высота чуть ли не под потолок — и замерз в позе громовержца, пиджак черного костюма задрался, галстук съехал набок, птичий череп склонился над целью, седая прядь, перечеркнула глубокую глазницу — ожидая знака — лубуМММ! — мгновение — и после того изо всей силы грохнул стаканом об пол.

Тот раскололся на тысячи мелких осколков, остановившихся на полу в виде правильного ромба, бриллиантовой мандалы.

— Молот Тьмечи! — воскликнул Тесла. — Кто обретет это знание, выкует с его помощью на волнах тьмечи чудеса и воскрешения, и какие угодно арабески энтропии!

И после этого началась пьянка.