Лёд и пламень

Линнет проглотила комок в горле и ничего не ответила. Ее сострадательное сердце сжалось, когда она подумала, через что должна была пройти эта бедная девушка. Она потеряла все, что было ей дорого. Брайони явно сельская девушка, и ей трудно будет адаптироваться в городе. Она застенчивая и чересчур полная, но все-таки хорошенькая, возможно даже очень хорошенькая, если по-настоящему заняться ею. Но она явно нуждалась, отчаянно нуждалась в том, чтобы создать новую жизнь для себя.

Да, именно в этом суть. Новую жизнь. Новую внешность. Новое ощущение самой себя Во взгляде Линнет появилась профессиональная цепкость, когда она снова взглянула на Брайони Роуз, и, чувствуя это, та вопросительно подняла глаза. В глазах Брин было страдание, но ощущалась и какая-то сила, и Линнет поняла, что с этой девушкой надо говорить прямо и откровенно.

— Я представляю, какой красивой могла бы ты быть, — сказала она и сразу увидела, насколько ее молодая собеседница потрясена этими неожиданными словами. Так она и думала. Брайони считала себя безнадежно толстой и безобразной и давно уже свыклась с этой мыслью. — Брайони, ты станешь очень красивой, если сбросишь вес. — И видя, что Брайони не поверила ей, Линнет постаралась это пояснить: — Начнем с азбуки. Волосы, согласно всем экспертам в области красоты, важнее всего, а они у тебя просто роскошные, разве я не права?

Брин протянула руку к своему конскому хвосту и перекинула его вперед, наклонив голову, чтобы получше разглядеть. Это были просто ее волосы — жесткие, склонные становиться жирными, если она не мыла их каждые два дня. Что в них такого привлекательного?

— Следующая по значимости вещь — это глаза, — продолжала Линнет, протягивая руку и снимая с носа Брайони ее ужасные, в темной оправе, тяжелые очки. — Мне никогда не доводилось прежде встречать таких глаз, как твои. Они…

— Карие, — сказала Брин равнодушно.

— Нет, не просто карие, — возразила Линнет. — Скорее, оранжевые, золотистые… О, я даже не знаю, как описать их, но тот, кто видел их однажды, уже не забудет никогда. Давай перейдем к чему-нибудь полегче. Телосложение у тебя очень крепкое, а значит, здоровое. Стоит тебе лишь похудеть, Брайони Роуз, как у тебя появятся красивые очертания подбородка и щек. Я не эксперт, конечно, но я как будто наяву уже вижу, какой бы ты могла быть.

Она покачалась на каблуках, глядя прямо в лицо Брин ясными голубыми глазами и Брайони почувствовала вдруг, что комната начала кружиться вокруг нее. Если Линнет так считает, если она реально верит в то, что говорит… Неужели все это правда?.. О, если бы она была красивой!.. Глаза у Брайони загорелись, как у тигрицы. Если только она сможет стать красивой, ее шансы отомстить Кристоферу Джермейну удваиваются. Нет, утраиваются, учетверяются!.. Странная, никогда прежде не свойственная ей улыбка появилась на ее лице. И на этот раз ей действительно было отчего улыбаться.

Винс подогнал машину прямо к ферме Равенхайтс, и Кристофер, сидевший на заднем сиденье, почувствовал, что сердце у него дрогнуло. Он не знал толком отчего. Не ожидая слишком теплого приема, поскольку для Джона и Брин Виттейкер он не был особенно желанным гостем, Кристофер все же был уверен, что ему удастся убедить их пойти на обмен. Ферма, которую он подыскал для них, расположена в тридцати милях отсюда в Дакворте и по площади не меньше, чем Равенхайтс. К тому же он готов еще доплатить.

И вот теперь, когда он хорошенько рассмотрел Равенхайтс, глаза его удивленно расширились. Дом старой постройки и очень величественный, совсем не то, что тот новый, современный, который стоял на даквортской ферме. Да, немало он повидал, подумалось Кристоферу, когда он вылез из машины и встал посреди двора. Ветер свистел между амбарами с каким-то жутковатым звуком, от которого Крис невольно поежился. Все это выглядело, как финальная сцена из трагедии, когда главных действующих лиц уже нет в живых.

Подобные старинные постройки объявлялись обычно памятниками архитектуры и не могли быть снесены. Да и жалко было бы сносить такую древность и красоту. Сова вылетела из слухового окна на чердаке и бесшумно заскользила вдоль крыши фермы. Он увидел старый колодец, но сам дом был покинут. Брошен. И это вызывало чувство горечи и разочарования. Ему вспомнилась пара глаз цвета тлеющих углей и по-тигриному выразительных. Женщина, которую он едва успел разглядеть, тем не менее произвела на него сильное впечатление. Но, увы, ее нет уже в старом доме. Жизнь ушла отсюда, ушла безвозвратно, и в этом была какая-то боль.

Медленно Кристофер прошел к одному из окон, которое, как оказалось, было окном кухни, и заглянул внутрь. В полумраке он увидел старинные плиточные полы, дубовую мебель из цельного дерева, стены с потемневшей от времени краской. Точно окно в далекое-далекое прошлое.

Неожиданно он замер, как случалось всегда, когда ему в голову приходила новая идея. Он снова заглянул внутрь и неторопливо прошелся по двору. Это место было как бы капсулой времени, кусочком застывшего прошлого, и теперь он знал, что именно он с ним сделает.