Лед и пламень

Самой большой моей радостью было, что мои товарищи по дрейфу на льдине - П. П. Ширшов, Е. К. Федоров и Э. Т. Кренкель - регулярно приезжали ко мне. Такие встречи действовали на.меня лучше всякого лекарства. Дружеские связи поддерживали со мною и многие полярники и работники Главсевморпути. По-прежнему пачками приходили письма от моих избирателей из Карело-Фин-ской ССР, от полярников, часто от незнакомых людей с различными просьбами: помочь получить жилье, устроиться на работу, достать лекарства, дать жизненный совет и многое, многое другое. Я старался, как мог, быть полезным людям, и это приносило большое удовлетворение.

Осенним днем 1948 года ко мне приехал академик П. П. Ширшов вместе с видным полярным ученым-биологом В. Г. Богоровым. Разговор повели без всякой дипломатии, с ходу.

- Мы приехали, Дмитрич,- сказал Ширшов,- просить тебя помочь нам.

И Ширшов рассказал, что перегружен делами - он был не только министром морского флота, но и возглавлял в Академии наук институт.

Ширшов предложил мне должность своего заместителя в Институте океанологии...

- Тебе и объяснять не надо,- продолжал Ширшов,- что в институте я бываю редко. Вениамин Григорьевич - мой заместитель, но его дело наука. А нам предстоит очень большая организационная работа...

- Прежде всего надо развернуть экспедиционную деятельность,подхватил Богоров.- А у вас огромный опыт в этом деле. В институте начинает работать первое научно-исследовательское судно "Витязь", организована станция в Геленджике. Институт должен наконец выйти в море, и, чем скорее, тем лучше.

- Мы приглашаем тебя на должность заместителя директора Института океанологии по экспедициям,- закончил Ширшов.- Должность скромная, но зато творческая! Я предоставлю тебе полную свободу действий. Мы очень рассчитываем на твой опыт...

Все это было для меня неожиданностью. За два года много воды утекло, большие перемены произошли, и я понимал, что надо приставать к какому-то берегу. Душа моя давно требовала работы.

Я поблагодарил Ширшова и Богорова, пообещал дать ответ несколько позже.

В один из следующих дней я поехал в ЦК партии на прием к секретарю ЦК ВКП (б)/Алексею Александровичу Кузнецову и рассказал ему о предложении Ширшова.

- Советую вам дать согласие,- ответил Кузнецов.- Работать в Академии наук почетно.

Я уважал А, А. Кузнецова и не мог не прислушаться к его словам, потому что этот человек всегда относился ко мне с чувством симпатии, которое, конечно, было взаимным.

И я сообщил Ширшову, что принимаю его предложение. Так начался новый этап моей жизни. Эта работа - создание советского научного флота и организация экспедиционных исследований в океанах и морях - продолжается вот уже тридцать лет. То, что мы имеем сейчас, несравнимо с тем, что было. Начинать пришлось на голом месте.

Впрочем, это здорово - стоять у истоков нужного дела. Это всегда интересно, хотя и сопряжено со множеством трудностей.

Академик Петр Петрович Ширшов был не только крупным ученым, но обладал еще неоценимым даром - предвидел пути развития науки и был прекрасным ее организатором.

В самом начале 1941 года Ширшов создал в Академии наук СССР Лабораторию океанологии, в основном для обработки и анализов материалов, собранных нами на дрейфующей станции "СП-1". К работе он привлек видных ученых: планктонологов В. Г. Богорова и П. И. Усачева, физика моря Б. В. Штокмана, микробиолога В. О. Калиненко. Окончилась война, и Ширшов, вернувшись к научной работе, одним из первых определил и сформулировал задачи советских ученых в изучении морей и океанов. По его инициативе в декабре 1945 года был организован Институт океанологии: слили Лабораторию океанологии и Каспийскую экспедицию. Эту экспедицию тогда возглавлял авторитетный советский гидролог и обаятельнейший человек профессор Б. А. Апполов.

Ширшов привлек в новый институт многих крупных ученых. Коллектив института был небольшим, и занимали мы всего четыре комнаты в особняке на улице Обуха в Москве. Ширшов попросил меня заняться ликвидацией "надомничества" - многие научные сотрудники неделями не появлялись на работе - и найти приличное здание для института. Легко сказать отыскать подходящее здание в условиях послевоенной Москвы. Пришлось постучаться в двери управляющего делами Совета Министров СССР Ча-даева и председателя Моссовета Бобровникова. С их помощью удалось получить в проезде Владимирова трехэтажный каменный корпус. В нем размещалась ткацкая фабрика, которую намечали перевести в другой район. Фабрику действительно перевели, пришли проектировщики и строители, в бывших цехах спроектировали и построили лаборатории и научные кабинеты. В 1950 году институт наконец переехал в новое помещение.

Но главной моей задачей было - организовать экспедиционную деятельность. А для этого требовались корабли. Необходимо было создать плавучие лаборатории, а еще лучше - плавучий институт. Таким институтом стал "Витязь", сыгравший выдающуюся роль в успехах советской морской науки.