Лёд. Один в поле

Это были обыкновенные люди. Трое крепких, рослых мужиков беззаботно топали по прибрежной кромке. На плече одного из них сидел, гордо нахохлившись, недавний птиц. Время от времени кто-нибудь из них указывал в мою сторону, что-то лопотал на каком-то гортанном наречии, в ответ все дружно ржали.

Приблизил изображение, чтобы получше рассмотреть. Действительно, люди как люди, ни хвостов, ни выдающихся зубов, ни когтей, ни иных каких демонических атрибутов. Одеты в комбинезоны песочного окраса. На головах двоих широкополые шляпы, также песочного цвета, с полями, загнутыми с боков вверх. У третьего, что с птицей, голову украшает неопределенного цвета бандана. Обуты в крепкие башмаки с невысокими голенищами на толстой подошве. Те, что в шляпах, жгучие брюнеты, носят щеголеватые ухоженные бородки и усы. Из-за их внешней схожести я решил, что они либо родные братья, либо еще какие-то близкие родственники. Третий был русоволос, без признаков растительности на лице. За спиной каждого удобный матерчатый рюкзак. На всех широкие кожаные пояса с ножнами, пистолетными кобурами и небольшими походными сумками. Помимо прямого назначения поддерживать штаны каждый пояс выполнял функцию патронташа. Кроме короткого огнестрела у каждого имелось длинноствольное оружие – что-то типа кавалерийского карабина времен Первой мировой войны начала двадцатого века. Я с детства увлекался историей стрелкового оружия и неплохо в нем разбираюсь. Бородачи держали карабины в руках наперевес и, насколько я понял, были готовы в любой момент открыть огонь. Тот, что с птицей, нес оружие на груди с ремнем на шее, водрузив на него обе руки, то есть он совершенно не был готов к бою.

При виде людей я испытал двойственное чувство. С одной стороны, невозможно передать мою радость, что аборигены не какие-нибудь монстры, с другой – наглые рожи непосредственно этих типов не внушали ни малейшего доверия.

Ну все, я увидел то, что хотел, теперь мне следует вернуться немного назад. Метрах в трехстах я присмотрел чудное местечко для засады. Во избежание недоразумений решил взять их в плен, потом попытаться найти общий язык.

Сказано – сделано. Затаившись под тенью неприметного камня, я пропустил вооруженную группу. После чего поднялся во весь рост и, оказавшись за их спинами, четко выверенными ударами кулаком в голову отправил парней в бессознательное состояние. Не забыл и о птахе – её уничтожил первой, чтобы ненароком не улетела и не предупредила товарищей этих парней.

Одну из курток распустил на узкие полосы. Быстро свил из полученных лент прочные веревки и связал руки за спиной. Затем усадил всех троих у подножия невысокой скалы. Сам уселся напротив и принялся терпеливо ждать, когда они придут в себя. Заодно рассмотрел пленников получше.

Далее я выполнял привычную работу. Полностью освободил пленных от оружия и одежды. Беглый взгляд на огнестрельное оружие показал довольно неплохое качество изготовления. Стволы нарезные, под унитарный патрон с капсюлем. Подгонка деталей на хорошем уровне – ничего не болтается, не дребезжит, перезарядка карабинов происходит мягко. Уход на должном уровне – грязи и нагара не наблюдается, лишней смазки также. Впрочем, трофеями займусь позже, сейчас разговор.

Пленные оказались молодыми мужчинами примерно одного возраста, где-то под тридцать. Русоволосый смотрелся значительно моложе своих товарищей. Брюнеты, благодаря обильной растительности на лицах, выглядели заметно старше своего реального возраста.

Вскоре они начали поочередно приходить в сознание и через двадцать минут что-то лопотали, глядя на меня испуганными глазами. Ну да, только что шли с оружием наперевес, и вдруг, нате вам, удар по башке, очнулись в абсолютно беспомощном положении, к тому же полностью обнаженными. Человек в одежде и человек без одежды – это два совершенно разных существа. Обнаженный чувствует себя менее уверенным и лучше поддается приемам психологического воздействия.

– Ма-алчать! – грозно рявкнул. – Все позакрывали рты! Говорить будете, когда я разрешу. – Затем я взял в руку камень и, указав на него пальцем, произнес: – Это камень. – Затем показал на себя: – Человек. – И вопросительно уставился на оператора птицы.

Для чего это делаю, догадаться несложно. Для общения с пленными, мне необходим минимальный запас слов и понимание лингвистических тонкостей незнакомого языка.

Однако блондин лишь пялился на меня, испуганно моргая глазенками.

– Ну чего непонятно?! Я показываю предмет, ты произносишь его название.

Наконец парню надоело хлопать ресницами, он немного поерзал, устраиваясь на камнях поудобнее. Затем, к моему несказанному удивлению, произнес по-русски:

– Господин разуметь на мертвый язык? Я немного изучать в высшая школа. Имею способие… способность к языкам. Могу мало общения на русский.