Леди GUN

Борис не хотел, чтобы Лена смотрела российские передачи. Все эти кровавые репортажи, заказные интервью напоминали ей о прошлом. Но Лена не послушалась бы, если бы он стал настаивать и запрещать. Благо чеченская война их не касалась, как не трогало беспрерывное жужжание политического улья в разрываемой на части России, они теперь не имели отношения и к продолжающимся склокам в украинской церкви – Володимир, ставший патриархом свободной церкви, умер при странных обстоятельствах, а его похороны на площади Софийского собора вылились в настоящие беспорядки… Вот только плохо, что мир своей первобытной сутью имеет подлую способность травмировать людей, и защиты от этих постоянных козней человечество еще не изобрело. Да и как оградить себя от собственного же прошлого, если оно у тебя в голове?

– Почему Чечня, а не Крым? – живо интересовалась Лена.

– Наверняка потому, что конфликт с Украиной чреват более тяжелыми последствиями, – нехотя ввязывался в разговор Борис.

– А может, все проще… На Чечне этим парням легче зарабатывать. После активной фазы начнут восстанавливать разрушенные города. Выделят деньги из бюджета собственному же региону, а потом распилят.

– Что без толку гадать, – попытался утихомирить Лену Борис. – Мало ли что будет, нас это не волнует.

– Это верно, – согласилась Лена. – Только ведь там наша родина, и никуда от этого не деться, здесь мы чужие.

– Зато желанные, – поправил Борис.

– Ты действительно так считаешь?

– Во всяком случае, здесь мы в полной безопасности. Четыре с половиной года мирного неба и яркого солнца и никакой пальбы, разве это не доказательство моей правоты.

– Неужели так, неужели нас оставили в покое, поверили в то, что нас нет? – в глазах Елены забегали чертики, она бросила взгляд в сторону кроватки, где в сладком сне посапывала Сашенька.

– Не бойся, Лена, не думай ни о чем плохом, – успокоил Борис. – Я обо всем позаботился. Все этот чертов ящик, проклятые «Новости», они навевают тебе беспокойные мысли, будят пытливость твоего ума. Запомни, у тебя есть надежный защитник, который не даст тебя в обиду никому. Расслабься. Поняла?

Лена послушно кивнула.

Борису пришлось довольствоваться кратковременным успехом, он почему-то был уверен, что Лена еще не раз вернется к темам, затрагивать которые ей вовсе не следовало. Хотя, с другой стороны, возвращение способности, а главное, желания порассуждать вслух о злободневном показалось ему вполне здоровым симптомом. Пусть говорит о войне, о политике как о чем-то абстрактном, галактически далеком, лишь бы она укрепилась в убеждении, что ей и их Сашеньке ничто не грозит.

Разве не прекрасно вдыхать этот чистый воздух, наслаждаться прелестью островного ландшафта, видом затухшего навеки вулкана? И цветник, этот дивный сад, возделанный с безмерной любовью к красоте. Борис навещал свои цветы, подолгу разговаривал с ними, как с живыми существами.

Но однажды произошло страшное – Борис с ужасом обнаружил, что алая роза Елена, которую он с таким трудом взрастил и выходил, сломана прямо в середине стебля. Отчетливый человеческий след, печаткой вошедший в грунт, попутно прервал жизнь еще нескольких цветков. У Бориса защемило в груди, перехватило дыхание в горле. Он неистово зарычал, закинув голову назад, затем беспомощно опустился на колени и бережно взял «Елену» в свои ладони. Он прижал розу к груди, по-волчьи ощерился и, словно обретший вмиг звериное чутье, вгляделся в точку, расположенную в вышине, прямо у заросшей папоротником ложбины, некогда бывшей кратером свирепого вулкана.

Нет, ничего, просто серый камень. Кто же здесь побывал? Чей это след? Вероятно, безмозглые тупицы в полицейской амуниции убили «Елену». Он покажет этим остолопам где раки зимуют! Борис встал с колен, отряхнул парусиновые брюки и пошел домой, он решил подарить цветок своей жене, будто сорвал его специально. Ее нельзя без толку тревожить, и так она чересчур мнительная, а тут еще подумает, что на острове появился некто инкогнито.

Борис постарался усилием воли приглушить раздраженность. Но поскольку он был человеком суеверным, верящим в добрые и недобрые знаки, ему это далось нелегко. Как он ни тужился, Лена, принимая из его рук цветок, заметила некую перемену в лице мужа. Что-то случилось, но он не хочет ей открыться. В ее душе посеялось тревожное предчувствие. В довершение натянутой мизансцены пронзительно завопила Сашенька, видно, намокли ползунки. Но это было еще не все… В «Новостях» из Киева упомянули их имена, связав их со скандальными похоронами автокефального патриарха. Хуже всего, что о них говорили как о живых: