Леди и лорд

— Не надо истерик. Он выживет, — решительно оборвал собеседника эрл Брюсиссон, уверенный в своем умении определять, до какой степени можно истязать человека, не опасаясь за его жизнь. — Я знаю, когда заканчивать порку.

— Очень хотелось бы, чтобы ваш опыт вас не подвел.

— Да бросьте вы брюзжать, Джеймс. Вспомните, что, если бы не моя настойчивость, ему сейчас не сидеть бы в подземелье, — напомнил Гарольд Годфри, который в течение всего разговора и не подумал встать с мягкого кресла. Его светлые глаза насмешливо следили за герцогом Куинсберри, который продолжал беспокойно мерить шагами комнату. — Не лишайте меня маленьких развлечений.

— Хорошенькое будет развлеченьице, если наш пленник сдохнет. — Несмотря на то что он позаботился о подкупе судьи и присяжных, Куинсберри вовсе не хотел опозориться, представив им мертвого подсудимого. Нет, столь грубая работа была ему совершенно не нужна. — Я не хочу, чтобы возникли какие-либо сложности с обвинением. И не хочу, чтобы все тыкали в нас пальцем, говоря, что это мы убили его. Его собственность должна перейти ко мне вполне легальным путем, чисто, без всяких темных пятен, из-за которых в будущем могут возникнуть новые судебные тяжбы. Подумайте, одна только библиотека Равенсби стоит целое состояние!

— Ну и берите ее себе на здоровье! Что касается меня, то я больше интересуюсь чистокровными жеребцами его конюшни.

Голова Куинсберри нервно дернулась. Он и сам имел виды на эту конюшню. И все же герцог заставил себя улыбнуться, решив пока не обнаруживать свой интерес к лошадям. Терпение, прежде всего терпение. У них еще будет время, чтобы разделить состояние Равенсби по справедливости… Так, чтобы он не остался внакладе.

— Нам придется несколько отсрочить начало процесса, — произнес Куинсберри оживленно. Их диалог все больше походил на разговор двух воров-карманников, обсуждающих, как лучше облапошить очередную жертву, и это его несколько коробило. — Надо подождать, пока подсудимый перестанет вызывать столь живое сочувствие. Ваши извращенные развлечения обернутся для нас потерей по меньшей мере двух недель.

— Если вам доставляет такое удовольствие винить во всем других, — проговорил эрл Брюсиссон усталым тоном, — то окажите милость, браните меня и дальше. Забавляйтесь на свой лад. Но позвольте еще раз напомнить вашей милости, что именно я приволок этого мерзавца сюда для вас. И дело тут не в ваших хитроумных планах или манипуляциях с судьями и нищими дворянчиками, а в моем упрямстве, в моей решимости идти до конца! — Он поднялся, давая понять, что после изнурительной дороги ему позволительно не обременять себя излишней вежливостью. — Вам бы лучше поблагодарить меня, милорд, со всей щедростью, — сказал напоследок Годфри с еле заметным кивком, вложив в свои слова весь сарказм, на который был только способен. — Полагаю, это еще не поздно сделать — в форме пожалованных мне земельных угодий. Надеюсь, что когда-нибудь мы сможем более подробно обсудить вопрос о том, какой именно будет ваша благодарность.

И, язвительно ухмыльнувшись, вышел из кабинета.

Куинсберри остался один — хмурый и раздосадованный задержкой в осуществлении своего проекта. Что делать, Гарольд Годфри никогда не жаловал тех, кто не желал марать руки кровью своих жертв. С его точки зрения, это было излишним благородством — качеством, которое всегда ему претило. Тем не менее оба союзника были исполнены решимости и дальше действовать рука об руку, идя к заветной цели — имениям Равенсби.

24

Кристиана Данбар против обыкновения не слишком радушно встретила Роксану Форрестор, графиню Килмарнок, когда та вошла в гостиную. За окном стоял серый зимний день — шли третьи сутки безрадостного пребывания Джонни и Элизабет в Эдинбурге.

Столь необычная натянутость тона со стороны хозяйки ни капли не смутила Роксану. Опустившись с грациозной небрежностью на диван, обитый бледно-желтой тканью, она беззаботно прощебетала:

— Боже милостивый, Крисси, да уж не думаешь ли ты, что я пришла сюда, чтобы выкрасть твою пленницу? Да на кой черт мне сдалась эта женушка Джонни!

— А откуда ты знаешь? — запинаясь, спросила маленькая темноволосая женщина, чей рот, обычно плотно сжатый, сейчас сам собой широко открылся от удивления. Герцог желал, чтобы местонахождение Элизабет оставалось тайной для всех.

— Что за глупый вопрос, милая! Досужие люди все знают, даже то, с кем вчера ночью ужинала в своем будуаре леди Никки Мэррей, — солгала Роксана. Осмотр места заточения Элизабет оказался не таким уж простым делом. — Вообще-то я хотела прийти к тебе еще вчера, но моя маленькая Дженни замучила меня просьбами посмотреть, каких успехов она достигла, занимаясь с новым учителем танцев. Кстати, он итальянец. Вот я и смотрела, как она танцует, а когда спохватилась, было уже поздно. Так скажи мне, какова она из себя?

— Мне очень жаль, но герцог дал на сей счет совершенно определенные инструкции, — веско проговорила Кристиана. — О ней — ни слова.