Леди Ю

Юлия Владимировна несколько упрощает суть вещей, сводя все к вечному мифу о неверных мужьях и их всепрощающих женах. Дошло до того, что в интервью после отставки в 2005 году она включила в схему отношений с Ющенко еще одно действующее лицо – украинский народ, которому отвела роль ребенка, невинной жертвы развода родителей. «Кто в семье консолидирующая сила – мужчина или женщина? – вопрошала она. – Я вам скажу: точно женщина. Послушайте, кто всегда остается с ребенком, ну скажите с трех раз? Всегда остается мать. Отцы – прекрасные люди, мужчины, сильные, но они в некоторой мере циничны, они прагматичны…» А едва собеседник заговаривает о ее бескомпромиссности, Тимошенко вновь возвращается к этому семейному треугольнику: «Я хочу, чтобы вы мне в истории человечества показали тот случай, когда кто-то обидел ребенка, а мать при этом будет компромиссной и нежной. Хочу сказать, что защищать свое дитя приходится очень часто и очень жесткими методами».

Образ матери всех украинцев был новым в мифе о Тимошенко. Хотя и вполне понятным. Материнские нотки в ее голосе появились в 2005 году, когда она стала премьером. Вторым человеком в стране, несущим прямую ответственность за судьбу своего народа. К тому же в Киев из Лондона вернулась дочь, и самой захватывающей темой бульварных газет стала ее предстоящая свадьба. Рядом с 25-летней Женей Юлии Владимировне все труднее было оставаться «принцессой».

Но пока на пороге 2001 год. Женя учится в престижнейшей London School of Economics and Political Science, а Юлия Владимировна только что вышла на свободу. Она испытывает двойственное, пронзительно острое чувство. В спину ей холодно, не мигая, глядит тюремный ужас. А сердце кипит местью и ненавистью. Над ней как дамоклов меч висят уголовные дела; в первые недели после освобождения угроза нового ареста столь же реальна, как и в феврале.

Но ярость сильнее страха. А тут еще до нее доходят слухи, будто она, чтобы выйти из камеры, вновь пошла на сделку с Кучмой, – и Юлия Владимировна сама ищет журналистов и в предельно резкой форме сообщает им все, что думает о подлых сплетнях и о президенте. Наконец, 7 апреля она выступает с программной речью с трибуны Форума национального спасения.

Тезис, по сути, один: Кучму – вон из власти. Красноречия в камере она не утратила: президент, по ее словам, подобен пробке в бутылке. Эту пробку следует вышибить к черту, «чтобы могло свободно разлиться молодое вино свободы». Одновременно Тимошенко объявляет о своем намерении баллотироваться в президенты.

На самом деле она пока еще ничего не решила. Кроме одного: Украина без Кучмы – это не просто удачный слоган для политических речевок. Это будущее, в которое она всматривается, как в прорезь прицела.

В поисках союзников она постоянно думает о Викторе Ющенко. В мыслях этих всего помногу: любви пополам с досадой, тоски вперемешку с надеждой. Она уважает Ющенко. И презирает Ющенко. Она ему завидует. И не видит ему альтернативы.

Мир Юлии Тимошенко населен своими и чужими, друзьями и врагами, соратниками и предателями. Но Ющенко не из этого черно-белого мира. В камере Лукьяновского СИЗО она вдруг осознала, что проработала семь месяцев бок о бок если и не с предателем, то, во всяком случае, со слабаком, способным на подлость. Она ищет оправдания его предательству, и весной 2001 года оказывается, что оправдание найти легко. Гораздо легче, чем четырьмя годами позже, в 2005-м.

Не защитил перед Кучмой? Позволил выкинуть из правительства? Но не было и нет другого человека, которого Ющенко защищал бы столь же решительно, как Тимошенко. Другое дело, что границы его решительности легко очертить, в отличие от нее – здесь границ вообще никаких нет… Подписал позорное письмо? Но отказ от подписи означал немедленный уход из власти, а так ему удалось продержаться еще некоторое время. Теряя лицо, он стремился помочь и себе, и ей.

И все-таки в 2005 году чутье не обманывало Юлию Тимошенко. Тема «предательства» будет возвращаться в их отношения вновь и вновь. И когда в августе 2011 года Ющенко по приглашению обвинения явится в Печерский районный суд города Киева, чтобы дать уничтожающие показания против нее, бывшие соратники и бывшие враги скривятся в презрительной усмешке, а слово «предательство» будет звучать повсеместно на Украине.

В августе 2011 года Ющенко мечтал, чтобы она оказалась за решеткой. Тревожной зимой 2001-го сделал все от него зависящее, чтобы она вышла на волю.

Пока Тимошенко сидела в камере, Ющенко принимал в своем премьерском кабинете Николая Замковенко – человека, возглавлявшего тот самый Печерский суд. Для судьи, метавшегося между законом, страхом перед Кучмой и боязнью засудить молодую женщину до смерти, Виктор Андреевич был идеальным собеседником. Он не давил, не топал ногами, не орал, не ругался матом, не принуждал немедленно освободить бывшего вице-премьера. Просто разговаривал, подчеркнуто доброжелательно и спокойно.