Леди из Фроингема

Отдавая приказания молоденькой неопытной горничной, явно робевшей перед ней и от этого допускавшей промах за промахом, она еле сдерживалась, чтобы не дать криворукой неумехе расчёт сегодня же. Останавливало её только одно: прислуга в доме на Сент-Джеймс-стрит и так не задерживалась надолго, а находить замену всем этим бесчисленным Джейн и Мэри становилось всё сложнее. Глупые девчонки, приезжающие из глубинки в большой город, в нынешние времена совершенно не хотели знать своего места, позволяли себе дерзить и вообще отличались возмутительным поведением.

Когда платье было наконец надето, горничная уже еле скрывала слёзы. Не в силах смотреть на её покрасневшее от обиды кроличье лицо, Виктория Понглтон отпустила её. В дверях неловкая девица чуть не столкнулась с мужем хозяйки и, отпрянув, вылетела из комнаты, как пушечный снаряд.

Достопочтенный Джордж Понглтон, тучный молодой мужчина с намечающейся обширной лысиной, вошёл в покои жены и резким движением прикрыл дверь. В руках он держал смятый листок, на лице его застыло брюзгливое выражение, и Виктория поняла, что хороших новостей ждать не приходится.

– Ну, что ещё? Ты уверен, что это нельзя оставить до вечера? Буквально через полчаса прибудут первые гости, а ты знаешь, как я не люблю…

– Вот, полюбуйся, – он протянул ей телеграмму и держал листок до тех пор, пока она не взяла его. – Моя мать в своём репертуаре. Иногда мне кажется, что она ведёт себя так нарочно, чтобы позлить меня.

Виктория быстро прочла сумбурную телеграмму.

– И что ты намерен с этим делать? – холодно осведомилась она.

– А что я могу?! – с истеричными нотками в голосе вскричал Джордж.

Шея его покраснела, лицо налилось горячечным румянцем, и в таком виде он являл собой разительный контраст с женой – собранной и спокойной, как и всегда, когда требовалась холодная голова.

– Если ты дашь себе труд успокоиться, то сможешь припомнить, что я предостерегала тебя о подобном развитии событий. С твоей матерью нельзя действовать в открытую. Я говорила тебе, что лучше всего было поставить её перед фактом. Привезти компаньонку в Мэдлингтон, сказать, что та уже отказалась от предыдущего места, и настоять на своём решении. Не стала бы она её выгонять. Зачем ты заранее рассказал ей о Прендергаст? Что, так сложно было удержаться? И вот вечно ты так, никогда не просчитываешь ситуацию наперёд, – прибавила она уничижительно.

Не обращая внимания на упрёки жены, Джордж тяжёлыми шагами мерил её будуар. Внутри у него всё клокотало. Одышка, как если бы он только что взбежал на пригорок, заставляла его обширный живот колыхаться.

– И где, интересно знать, она раздобыла компаньонку за несколько часов? Письмо я отправил с утренней почтой. Она просто не могла так быстро кого-то найти!

– Мало ли ушлых девиц, – пожала плечами Виктория. – К тому же ты знаешь манеру своей матери привечать голодранцев всех мастей. Не удивлюсь, если она и ей отпишет по завещанию кругленькую сумму, и твоя доля наследства станет ещё меньше, – не утерпев, позлорадствовала она.

Эти слова привели Джорджа в сильнейшее уныние. Он уселся на пуф возле туалетного столика и прикрыл глаза рукой, безвольно свесив другую между коленей. Не в силах наблюдать эти живописные бездны отчаяния, в которые с привычной готовностью погружался её муж, Виктория Понглтон произнесла:

– Рано расстраиваться. Мы ещё не видели эту особу. Может статься, что она будет не против прибавки к жалованью. За несколько дней она не успеет проникнуться к твоей матери преданностью, и, вполне вероятно, согласится пару раз в неделю присылать письма с описанием обстановки в Мэдлингтоне. Я поговорю с ней, как только выдастся удобный момент.

Джордж Понглтон взглянул на супругу с надеждой. Виктория всегда ухитрялась отыскать нужные слова и решения, и, хотя она была старше мужа на семь лет и не считалась красавицей даже в лучшую свою пору, он ни разу не пожалел об этом браке. Джордж был достаточно самокритичен, чтобы понимать, если он когда-то и войдёт в палату общин, то во многом это станет возможным благодаря усилиям супруги.

Их брак был бездетным, но неспособность подарить ему наследника ничуть не умаляла в его глазах достоинств жены. В глубине души он был даже рад, что всё внимание супруги (хотя подчас и крайне утомительное) предназначалось именно ему, и, вместо того, чтобы день-деньской пропадать в детской, она всегда рядом и готова поддержать его и словом, и делом.