Леди из Миссалонги

Но Мисси не сплоховала и продемонстрировала удивительные способности. Еще один гвоздь был забит в гроб Джона Смита, как он горько признался себе спустя три часа после того, как они, не пообедав, улеглись, в постель. Чудеса на этом не кончились. Эта великовозрастная девица была рождена для подобных занятий. Ужасно несведущая поначалу, она не робела и не стыдилась своего невежества, и ее нежные ответы согревали его, трогали, делали невозможным любое проявление жестокости или насилия. Маленькая проказница! И сколько в ней было жизни, ждущей своего часа. Внезапно мысль о неизбежности конца этой жизни потрясла его. Одно дело, когда ты жалеешь незнакомого тебе человека, и совсем другое, когда испытываешь это же чувство к человеку близкому. С постелью всегда так. После нее человек делается тебе в сто раз ближе, чем после десяти лет совместных чаепитий в гостиной.

Мисси спала как убитая и проснулась раньше Джона Смита, возможно, потому что он заснул намного позже ее, одолеваемый мыслями и сомнениями.

Когда сквозь окно начал пробиваться слабый свет, она осторожно выбралась из постели и стала доставать халат из своей сумки, дрожа от холода. Как это было замечательно! С большей рассудительностью, чем она от себя ожидала, она постаралась забыть первые неприятные и болезненные ощущения и вспомнила большие, сильные, огрубевшие от работы руки, поглаживающие, успокаивающие, ласкающие; чувства и ощущения, поцелуи и касания, жар и свет — о да, это было замечательно.

Стараясь двигаться по дому как можно тише, она разогрела плиту и поставила кипятить воду в чайнике. Но, конечно, он проснулся от этого, встал с кровати, совершенно забыв о своей наготе, дав Мисси уникальную возможность изучить физические различия в анатомии мужчины и женщины.

Но еще более приятной для Мисси была его реакция на ее присутствие. Он быстро подошел к ней, взял ее на руки и стоя, стал нежно покачивать ее, сам еще не до конца проснувшись. Его борода царапала ей шею.

— Доброе утро, — прошептала она, ее улыбающиеся губы целовали его в плечо.

— Доброе утро, — пробормотал он, очевидно, довольный ее реакцией.

Конечно, она умирала с голоду, за два дня практически не съев ни крошки.

— Я приготовлю завтрак, — сказала она.

— Как насчет ванны? — Смит казался уже проснувшимся, но не пытался выпустить ее.

Он почувствовал запах Незабудки, бедняга! И уже забыл о голоде.

— Да, пожалуйста, и уборная.

— Надень туфли.

Пока она обувалась, оставляя шнурки не завязанными, он порылся в большом сундуке и извлек два полотенца. Они были старые и грубые, но чистые.

После ночных заморозков полянка блестела. Здесь все еще было сумрачно, но когда Мисси подняла глаза, она увидела, что огромные песчаные насыпи в долине были уже освещены пламенем восходящего солнца, а небо приобретало приглушенный жемчужный оттенок. Повсюду чирикали и пели птицы, особенно голосистые на заре.

— Уборная слегка примитивна, — предупредил он, показывая ей место, где он выкопал глубокую яму и установил несколько булыжников вокруг в качестве сидения, вытирать которое можно было газетой, засунутой в коробку рядом. Никакого навеса или стен он не соорудил.

— Это самая лучшая уборная, какую я когда-либо видела, — сказала она весело.

Он хмыкнул:

— По-большому или по-маленькому?

— По-маленькому, спасибо.

— Тогда я подожду тебя вон там, — он указал на противоположную сторону поляны.

Когда Мисси спустя минуту присоединилась к нему, ее уже била дрожь в предчувствии купания в ледяной воде реки. По его виду можно было предположить, что он с удовольствием принимает ледяные ванны. Может быть, думала она, я попадусь в собственную ловушку и утону, зацепившись за какой-нибудь камень.

Но вместо того, чтобы направиться к реке, Джон Смит повел ее в заросли папоротника и ломоноса, усыпанного белыми цветами. И тут она увидела ванную. Самую великолепную на свете. Теплый родничок струился из расщелины в скале, венчавшей уступ каменного склона, и падал миниатюрным каскадом в широкий и заросший водорослями пруд.

Мисси скинула платье в мгновение ока и вступила в кристально чистый водоем. Вода была теплой, завитки водорослей только поднимались на поверхность в промозглый воздух. Пруд был около четырех метров глубиной, с чистым каменистым дном. И никаких пиявок.

— Не очень-то пользуйся мылом, — посоветовал Джон Смит, указывая на большой кусок, лежавший в маленькой нише у водоема. — Эта вода, очевидно, уйдет, потому что уровень ее в водоеме не поднимается и родничок обновляет пруд, но не испытывай судьбу.

— Теперь я понимаю, почему ты такой чистый, — сказала она, думая о ваннах в Миссалонги: полметра воды в ржавеющем тазу, горячая — из чайника, холодная — из ведра. И это мизерное количество воды было рассчитано на трех дам, причем Мисси мылась последней.

Не осознавая, как соблазнительно она выглядит, Мисси улыбнулась ему и подняла руки, так что маленькие желтоватые соски ее небольшой груди оказались над водой.

— Ты разве не заходишь? — спросила она тоном профессиональной соблазнительницы. — Тут много места.