Леди Несовершенство

– Егор Игоревич Волынин – уважаемый бизнесмен, – остановил крикуна другой участник передачи, – он помогает старикам, сиротам, отремонтировал за свой счет несколько домов престарелых. И называть преступником никого без должных на то оснований не стоит. У Волынина нет проблем с законом, он не привлекался, не судим.

– Ой, да ладно, а то все не знают, кто главарь «Лошаковских», – завопил первый. – Сколько он тебе за сладкие речи забашлял?

Второй мужик выругался, первый бросил в него стакан с водой, завязалась драка.

– В цирк ходить не надо, – зевнула Верочка, – чего кулаками махать и выяснять: бандит не бандит! Приди к нам этот Егор Игоревич с предложением ремонт сделать, и не спросили бы у него, где денег надыбал. Если кто-то хочет нам помочь, то…

Вера умолкла, потом поинтересовалась:

– Игорь, Егор Волынин, случаем, не ваш сын?

– Не твое дело, – вспыхнул водитель.

Через две недели Волынина неожиданно перевезли из интерната в обычный жилой дом, поселили в уютной квартире на первом этаже. Игорь получил возможность без чужой помощи выезжать на улицу. По утрам к нему стала приходить Вера, та самая медсестра из дома престарелых, она убирала, стирала, готовила, на ночь убегала. Игорь привык к ней, подружился с женщиной, они стали вместе ходить по магазинам, в кино, в парк. Волынин воспрял духом. Он не знал, кто и почему организовал ему это счастье. Через некоторое время после переезда инвалид спросил у своей помощницы:

– Кто тебе платит? Кто меня сюда перевез?

И услышал:

– Не знаю. Деньги переводят на карту. Меня наняли через агентство.

Шло время, и однажды, шестнадцатого марта, в день рождения Игоря в начале первого ночи в спальню к нему вошел мужчина.

Шофер перепугался.

– Кто вы?

– Все в порядке, – ответил смутно знакомый голос, – я Егор!

И тут же вспыхнул свет.

– Кто? – переспросил Волынин, глядя на мужчину в дорогом костюме.

– Егор, – повторил тот, – Егор Игоревич Волынин. Фамилия и отчество твои, но мы-то знаем, что не являемся родней.

Водителя охватил ужас.

– Зачем вы пришли?

– Я один, – уточнил ночной гость, – поговорить надо. Ты убил мою маму.

– Я не хотел, – затрясся шофер, – сыночек, честное слово, мозг затуманился, сам не знаю, почему за горло ее схватил.

– А я тебе по спине долбанул железной дурой, она рядом стояла, – вдруг признался Егор.

В комнате повисло молчание, первым его нарушил шофер:

– Ну… ты навряд ли хотел, чтобы я ног лишился.

– Нет, – криво усмехнулся Егор, – мечтал тебя убить. За все. За издевательство над мамой, надо мной, просто замочить. Да не получилось. Тебя только парализовало.

– Пришел закончить начатое? – осведомился Игорь. – Сопротивляться не стану, не смогу. Сил нет.

– Как-то раз женщина ко мне в главный офис приехала, – вдруг сказал Егор, – Вера, которая сейчас за тобой ухаживает. Влетела в кабинет, за ней мой помощник, он ее увести пытался. А она на пол легла, кричит: «Выносите! Но я правду Волынину скажу. Он всем помогает, а его родной отец у нас в приюте загибается».

– Я ее не просил, – ахнул Игорь. – Так это вы меня сюда перетащили.

Егор ничего не ответил, помолчал, потом сказал:

– Давай на «ты». Я же тебе не чужой. И во всем разобрался. Понял, что мать тебя обманула. Вот ты и взбесился. До того дня, когда правда на свет выплыла, ты хорошим отцом был. Помнишь железную дорогу? Она нам была не по карману! А я в день рождения получил и рельсы, и вагоны, и паровоз.

– Да ладно, – смутился Игорь, – я сам в нее играл.

– В футбол вместе гоняли, – продолжал Егор, – а потом – упс! Все закончилось. Тебе надо было мне правду сказать: «Ксения обманула меня, я воспитываю не своего по крови мальчика, не на тебя злюсь, на жену и ее мужика». А ты просто нас бил. Я женат.

Игорь обрадовался смене разговора.

– Надеюсь, счастливо.

Егор положил ногу на ногу.

– Когда Вера дебош в кабинете учинила, я вдруг подумал… Что, если сам окажусь на месте Игоря? А? Что у меня в душе возникнет? Как себя поведу? Может, еще почище что сделаю? И я тебя простил. Все. Нет ненависти. Ни к тебе за жестокость. Ну не виноват ты, внутри горело, а как с этим справиться, ты не знал. И к матери теперь спокойно отношусь. Она ради меня в дом к Колятину опять нанялась, хотела образование мне дать и конфет к чаю. На биологического отца зубы не точу, знаю, он в тот день выгнать нас хотел. Но когда мать лежала мертвая на ковре, я застыл со статуэткой, а ты в крови на полу… Василий ко мне бросился:

– Сыночек! Молчи. Я все утрясу! Знакомых у меня тьма. В МВД! На Петровке. Всех начальников с женами, детьми, тещами, котами, собаками рисовал. Поди душ прими, ложись в кровать. Тебя никто не побеспокоит.

И ведь на самом деле он все уладил. Я в тюрьму не сел. Ты в интернате. Только мамы нет. Я не знал, что ты в доме престарелых. Колятин мне ничего не сказал. Он просто платил за отдельную палату. А потом умер.

Игорь заплакал, Егор сел на кровать и обнял его.

– Чего уж теперь! Прошлого не исправишь. Живем дальше. Не знаю, увидимся ли когда еще. Вот, держи.

– Что это? – удивился Игорь, взяв папку.