Леди-послушница

Несмотря на наступившее светлое солнечное утро, Милдрэд чувствовала себя удрученной. Вчера она и впрямь была пьяна и с утра у нее болела голова, к тому же сегодня Элдит держалась с ней куда холоднее, а леди Гвенллиан едва удостоила кивка. А главное, ее мучил стыд, что она столь недопустимо вела себя с Артуром. И это все видели! Какой позор! У Милдрэд хватало самообладания не обращать внимания на косые взгляды и смешки за спиной, но в глубине души она страшилась встречи с Гаем де Шампером. Он был человек ее сословия, другом родителей, истинным рыцарем, пусть и носил это странное прозвище – Черный Волк. А еще она испытывала беспокойство оттого, что нигде не видно Артура. Правда, и рыжего Риса она нигде не заметила.

Многие из пировавших вчера тоже выглядели не слишком бодро: помятые, сонные, с опухшими лицами, без тяжелых украшений, вместе с которыми исчезло и впечатление их варварской роскоши. Некоторые, кутившие до утра, до сих пор спали – кто прямо под столами, кто в башенных покоях, пока не спускались помочиться во двор.

Ближе к полудню Элдит все же удосужилась сообщить Милдрэд, что Артур вместе с Рисом еще на рассвете отправился на поиски монаха Метью. Милдрэд испытала облегчение: ее уже стала раздражать необходимость вздрагивать и оглядываться, опасаясь увидеть его, гадать, как держаться. Теперь же у нее есть время, чтобы привести мысли в порядок. Однако едва она перевела дух, как появился какой-то паренек и сообщил, что миледи желает видеть сэр Гай. Он у загона, за селением, осматривает своих лошадей. Провожая гостью, паренек всю дорогу просто захлебывался от восторга, рассказывая, какие у сэра Гая великолепные кони. Вскоре они и впрямь увидели за изгородью несколько прекрасных животных, в большинстве своем черных или темно-бурых, однако рослых, поджарых, с длинными гривами, настоящих красавцев.

Милдрэд, семья которой тоже разводила лошадей, сразу оценила их крепкие ноги с мохнатыми бабками, лоснящиеся сильные крупы, а изящные головы неожиданно навели на мысль, что в этих лошадях есть примесь благородной арабской крови. Она так и сказала сэру Гаю, когда подошла.

Рыцарь стоял с несколькими валлийцами у загона, причем сразу становилось ясно, кто здесь лорд. Даже в обычной повседневной одежде: штанах, холщовой тунике да кожаной безрукавке – сэр Гай выделялся среди валлийцев ростом, величественной осанкой, благородными манерами. При свете дня стало заметнее, что он не молод: некая усталость проступала в его чертах, в уголках глаз виднелись лучики морщин, но тем не менее он оставался очень привлекательным мужчиной. Милдрэд могла понять, как вышло, что юная Гвенллиан потеряла от него голову и сама настояла, чтобы отец позволил ей стать женой аллтуда. К тому же у Гая имелись самые лучшие лошади, а в Уэльсе именно они составляли главное богатство человека.

Гай говорил, с улыбкой разглядывая лошадей:

– Мы с вашим отцом, миледи, еще со времен пребывания в Святой земле стали ярыми любителями этих прекрасных животных, поэтому по возвращении в Англию оба решили заняться их разведением. Прибыльное, однако, дело, хотя дочери человека, выведшего лучшую в Норфолке породу, это и так известно. Я же отбирал кобыл из того, что смог найти в диком Уэльсе: коренастых, крепких, выносливых. А уж покрывал их самый лучший скакун, какого мне когда-либо приходилось видеть.

– И наверняка это был вороной по имени Моро, – заметила девушка. – О, сколько рассказов я слышала о нем с детства. Мой отец всегда восторгался вашим скакуном, и в наших табунах есть несколько вороных от легендарного Моро. В том числе и моя любимая Искра.

Милдрэд могла разговаривать о лошадях часами, и они мило беседовали, обсуждая стать того или иного жеребца или кобылы, пока Гай не кивнул в сторону одного из коней, грациозно делавшего круги у дальней изгороди загона.

– Видите того вороного с белой звездочкой на лбу? Это лучший из всех, каких я вывел в последнее время. За него мне предлагали хорошую цену, но все же я подарил его Артуру. Мне ведь надо было рассчитаться с парнем за то, что спас дочь друга! Это хорошая награда, поверьте, ибо Артур давно мечтал о собственном коне, хотя он и не бог весть какой наездник. Но в его ремесле проводника добрый конь всегда пригодится. Ведь Артур такой проводник, какого еще поискать. Он берется за самые трудные поручения, причем взимает за это немалую плату. Вот и я заплатил. И парень остался доволен.

Во время этой речи он как будто и не смотрел на девушку, любуясь конем. А она то бледнела, то краснела. Со слов Гая выходило, что Артура щедро вознаградили за ее спасение, и от этого ей стало не по себе. Милдрэд хотелось верить, что он рисковал ради нее самой, что готов был на все потому, что она дорога ему. А оказывается… Оказывается, ему не привыкать выполнять трудные поручения за плату.

– И тем не менее именно Артуру я обязана своим спасением, – произнесла она с неким вызовом. – Так говорите, Артур не бог весть какой наездник? Что ж, теперь, когда у него такой конь, он непременно научится держаться в седле.