Леди-служанка

Прикрыв глаза, Обри подумала, что несчастье произошло из-за хозяина поместья, его пренебрежения ко всему и вопиющей безответственности. Как можно быть таким равнодушным! Она привезла сюда Айана в надежде обеспечить ему безопасность, а из-за одного бездушного человека ребенок чуть не погиб!

Открыв глаза, Обри прошептала, глядя на Дженкса:

– Бог свидетель, я этого так не оставлю: на сей раз он ответит за все.

Доктор Креншоу закончил свою работу уже при свечах. У Айана было сломано два ребра и палец, вывихнута левая лодыжка, а на голове обнаружилась такая глубокая рана, что пришлось наложить шесть швов. Обри с трудом воспринимала происходящее, пребывая словно в тумане. Сквозь шум в ушах до нее доносились лишь отдельные слова: «травма», «контузия», «сотрясение»…

По словам садовников, Айан бежал вверх по холму, возвращаясь из деревенской школы, когда увидел Лоримера, который нетвердой походкой шел через парк. Возле западной башни майор то ли споткнулся, то ли из-за того, что был пьян, упал, вниз посыпались камни, сначала всего несколько. Садовники в ужасе увидели, что мальчик оказался как раз на их пути. Слава богу, опорные столбы парапета приняли на себя мощь обвала, но Айан все-таки пострадал.

Когда доктор уложил свои инструменты, а Бетси села возле камина скрутить оставшиеся бинты, Обри взяла ребенка за здоровую ручку и почувствовала, слава богу, теперь тепло. Свечи на ночном столике отбрасывали мрачные тени на лицо доктора, когда он склонился над маленьким пациентом проверить, все ли в порядке, прежде чем уйти.

– Нам повезло, миссис Монтфорд, что треснутые ребра не проткнули легкое, – сказал доктор Креншоу, закрыв кожаный саквояж. – Однако боль весьма ощутимая, дышать глубоко мальчик не сможет, поэтому двигаться ему не следует. Дайте ему настойку опия, чтобы поспал, да и болеть будет меньше.

– А это необходимо?

– Несколько капель вреда не принесут. – Слегка коснувшись руки Обри, доктор обнадеживающе улыбнулся. – Что касается контузии, то она меньше всего беспокоит меня. Другое дело – астма. Как давно ребенок болен?

– С рождения, – ответила Обри. – Но приступов сейчас нет – морской воздух помогает.

– Возможно, с возрастом симптомы исчезнут, – с надеждой сказал Креншоу, – но пока следите за питанием, не забывайте про влажную уборку. Мальчику пока будет трудно есть, поэтому попросите миссис Дженкс приготовить мясной бульон, а больше ничего не давайте. И кормите очень осторожно. На днях я зайду сделать перевязку.

Обри встала, чтобы проводить доктора, а Бетси подошла к спинке кровати:

– Бедный малютка, теперь он пропустит осеннюю ярмарку. Дженкс твердо пообещал взять его с собой, и он так обрадовался.

– А ярмарка через две недели? – Уже взявшись за ручку двери, обернулся Креншоу.

– В следующую субботу, – ответила со вздохом Бетси.

– Ну, бег в мешках я бы не рекомендовал, – с некоторым сожалением улыбнулся Креншоу. – Давайте на некоторое время будем придерживаться строгого постельного режима, а потом, уверен, его тело само подскажет, что ему можно и чего нельзя. Организм молодой, справится.

Бетси усмехнулась, а Обри поблагодарила доктора и проводила до лестницы. С залива опять натянуло тучи, шел дождь, и экипаж Креншоу дожидался прямо у входа.

Лакей бросился открывать ему дверь, и только тогда Обри вспомнила о другом пациенте.

– Подождите, доктор! Скажите, а как там майор?

– Ах, боюсь, как всегда, – плотнее запахнув пальто от сырости, ответил Креншоу. – Если не считать пары синяков, с ним все в порядке, так что навещать его нет смысла. Миссис Дженкс приставила к нему смазливую девицу на ночь.

Значит, майор опять напился до бесчувствия. Теперь это происходило с ним с пугающей регулярностью, и его стычки с Обри давали повод для обсуждения и в замке, и в деревне. Слуги считали, что она сошла с ума, если осмеливается противоречить ему, и все равно она постоянно спорила с ним.

С некоторой грустью она проводила взглядом экипаж доктора, едва различимый во мраке. Ей так хотелось поговорить с доктором, рассказать, каким когда-то был майор Лоример, объяснить, почему она считает, что с ним надо спорить, в то время как остальные его боятся.

Майор был самым близким другом ее отца, бесстрашным воином и прекрасным стратегом. Так случилось, что ее отец вытащил раненого Лоримера с поля боя под Ватерлоо, а сам погиб. Обри не могла смириться с тем, что майор остался в живых, а ее отец – нет, и ее возмущало, что теперь Лоример безрассудно тратил остаток своей жизни, невыносимо было думать, что ее отец впустую пожертвовал собой ради него.

Все ее просьбы прекратить пить были бесполезны, и она начинала бояться, что ничто не остановит Лоримера от медленного самоубийства, а слуги по-прежнему тайком будут смеяться над ее усилиями и строить предположения, почему их благопристойная экономка возится с опустившимся пьяницей, который ее ни во что не ставит и костерит на чем свет стоит.