Леди-служанка

– В Кардоу? Но как? Там высокие зубчатые стены, в нижние окна вставлены решетки, да и находятся они на высоте тридцати футов. Кроме того, в замке два внутренних двора, а ворота держат надежно запертыми.

– Замки могли взломать, сэр, – предположил Смайт.

– Только не те, – мрачно возразил Уолрейфен. – Кардоу же крепость. Никто никогда не мог проникнуть в этот замок без предварительной договоренности – во всяком случае, за последние восемь столетий.

– Ах ты боже мой! – пробормотал Смайт, но граф его уже не слушал.

– Сообщите премьер-министру, Смайт, что я вынужден перенести встречу, передайте в Общество Назарета, что я не смогу присутствовать, и пошлите записку леди Делакорт на Керзон-стрит, чтобы она была готова в три часа выехать в Кардоу, – распорядился Уолрейфен.

– Ее сиятельство будет сопровождать вас? – немного удивился Смайт.

– Да, ей придется, – хмуро ответил Уолрейфен. – Кому-то ведь надо заниматься гостями, распорядиться насчет еды… Она все же его невестка, так что это ее прямая обязанность.

Сесилия с готовностью согласилась исполнить свой долг. Уолрейфен знал, что мачеха любила чувствовать себя нужной, ей доставляло удовольствие ощущать себя частью семьи Лоример, хотя одному богу известно почему. Во время брака с отцом Джайлза она была осью, вокруг которой все они вращались, но и после его смерти продолжала поддерживать отношения с большинством их родственников. Уолрейфен и мачеха давно стали хорошими друзьями, хотя он испытывал к ней совсем иные чувства. И вот теперь ему понадобилась ее помощь.

Уолрейфена порадовало, что Сесилия в сопровождении Делакорта прибыла на Хилл-стрит на четверть часа раньше в полной готовности пуститься в путешествие на запад.

Было подготовлено четыре экипажа: два для слуг и багажа, Уолрейфен с Огилви ехали отдельно, супруги Делакорт – тоже. Путешествие казалось бесконечным, даже когда уже приближалось к концу, и все безумно устали, но еще хуже было то, что, еще не приехав в Кардоу, Уолрейфен уже мечтал поскорее покинуть проклятое место. Он бы так и сделал, если бы не пообещал себе отыскать убийцу дяди. Они хоть и не были близки, но Джайлз уважал Лоримера, всем пожертвовавшего ради страны и короны, и нельзя допустить, чтобы его убийца остался безнаказанным. Уолрейфен был страстным поборником справедливости, поэтому решил во что бы то ни стало добиться ее.

Ощутив горячую влагу на глазах, Уолрейфен был немало поражен. Он и представить не мог, что будет так переживать. Давно нужно было приказать дяде переехать в Лондон, а Кардоу просто запереть. Возможно, тогда этого не произошло бы. Но что теперь толку изводить себя сожалениями – ничего уже не изменишь.

К сожалению, в день их приезда над Бристольским заливом висел туман. Плотная серая пелена окутывала поля, леса и деревни и вызывала в покалеченной ноге Уолрейфена адскую боль. У подножия скалистого холма Кардоу экипажи свернули влево на крутую дорогу, ведущую к замку, и вскоре, сбавив скорость, загромыхали по мосту через ров, и чем выше поднимались, тем плотнее становилась пелена.

Чтобы отвлечься, Уолрейфен через окно кареты вглядывался во мглу, пытаясь разглядеть западную башню замка, но так и не увидел ее. Но она была там, мощная и непоколебимая, возвышавшаяся где-то в тумане у него над головой.

Когда экипаж, проехав под навесной галереей, остановился в середине двора, а не у крыльца, граф, открыв дверцу, хотел было сделать выговор кучеру, но увидел две шеренги слуг, выстроившихся в туманной мгле. Одетые в мрачные черные плащи и белые накрахмаленные рубашки, они, потупив взгляды, молча кланялись, когда они с Огилви проходили мимо.

– Добро пожаловать домой, милорд, – встретил его у парадной двери дворецкий с черной траурной повязкой на рукаве.

– Добрый день, Певзнер. Вижу, вы все содержите в идеальном порядке.

Но интересовал сейчас Уолрейфена вовсе не дворецкий, а высокая, почти такого же роста, как Певзнер, стройная девушка, стоявшая позади него. Женщиной было трудно назвать это стройное и гибкое создание, хотя и немного – совсем чуть-чуть – утратившее краски юности. На фоне унылой черной одежды ее шея казалась вылепленной из чистейшего алебастра, черты ее лица были тонкими и невероятно правильными, рыжие волосы, туго, казалось, до боли, стянутые в пучок на затылке, почти скрывались под чепцом. Она очень постаралась превратить себя в чопорную даму, какой в ее представлении должна быть экономка, но у нее ничего не получилось.

– Милорд, – обратился к нему дворецкий, – позвольте представить вам миссис Монтфорд, экономку. Вот уже почти три года, как она управляет замком.

Девушка присела в реверансе: низко и грациозно, как дебютантка на первом балу, потом, выпрямившись, проговорила:

– Добро пожаловать в замок Кардоу, милорд.

Уолрейфена поразило ее произношение: звук «р» был твердым, даже жестким, а последние слоги в словах она смягчала. При этом смотрела она не на него, а словно сквозь него, и это почему-то его разозлило.

– Миссис Монтфорд, – резко сказал Уолрейфен, – будьте добры смотреть на меня, когда я обращаюсь к вам.