Читаем Леди в саване полностью

Вчера вечером я наконец получил от моей Леди послание, подобное первому, и доставлено оно было похожим способом. На этот раз, однако, наше свидание должно было происходить на карнизе, под кровлей главной башни замка.

Прежде чем пуститься в это приключение, я оделся, соблюдая осторожность, — на тот случай, если кто-нибудь из слуг по какой-то хозяйственной надобности вдруг заглянет ко мне, а ведь тогда все, конечно же, дойдет до тетушки Джанет и предположениям и расспросам не будет конца, чего мне совсем не хотелось.

Признаюсь, что, размышляя о предстоящем приключении во время торопливых сборов, я недоумевал, каким же образом человеческое тело, пусть даже принадлежащее мертвой, может попасть (либо быть доставлено) в такое место без посторонней помощи, по крайней мере, без сговора с кем-то из обитателей замка. При посещении флагштока все было иначе. Флагшток находится на самом деле вне замка, и чтобы добраться туда, я должен был тайно покинуть замок и из сада подняться на крепостной вал. Но теперь подобной возможности не было. Башня — imperium in imperio.[101]

Она находится в пределах замка, хотя и отделена от него; башня имеет свою систему обороны на случай вторжения. Кровля башни, насколько мне известно, так же неприступна, как и склад боеприпасов.

Но все трудности для меня свелись к проникновению в башню. Предвкушение встречи и нетерпеливый восторг, наполнявший меня при одной мысли о свидании, превращали любую задачу в пустяк. Любовь порождает свою веру, и я ни на миг не усомнился в том, что моя Леди будет ждать меня в указанном месте. Миновав небольшие арочные галереи и поднявшись по лестничным маршам с двойными заграждениями — вырубленными в толще стен, — я очутился на карнизе под башенной кровлей. Хорошо, что время было относительно спокойное, не требовавшее стражи или караульных на всех этих участках.

Там, в тускло освещенном уголке, куда падали глубокие тени от то и дело закрывавших луну торопливых облаков, я увидел ее, как всегда закутанную в саван. Странно, я почему-то чувствовал, что обстоятельства еще более осложнились. Но я был готов ко всему. Я уже решился на все. Я был намерен завоевать женщину, которую любил, даже встретившись лицом к лицу со смертью. Теперь же, после кратких объятий, я даже жаждал принять смерть — или нечто, что тяжелее смерти. Теперь эта женщина была мила и дорога мне больше, чем прежде. Какие бы колебания я ни испытывал при зарождении нашей любви или в то время, когда она крепла, теперь от них не осталось и следа. Мы поклялись друг другу и открыли друг другу наши чувства. Как же можно было не верить или хотя бы сомневаться в том, что настоящее бесценно? Но даже возникни такие сомнения, их бы испепелил жар наших объятий. Я потерял голову от любви к ней и был рад этому. Когда она заговорила, ослабив объятия и глотнув воздуха, я услышал такие слова:

— Я пришла предупредить тебя, чтобы ты был еще осторожнее, чем прежде.

Призна

юсь, меня, думавшего только о любви, уязвило то, что ее могла привести сюда какая-то иная причина, пусть даже забота о моей безопасности. И я не мог не отметить горькую нотку досады в своем голосе, когда ответил ей так:

— Я пришел ради любви.

Она явно тоже расслышала боль в моем голосе, потому что торопливо проговорила:

— О милый, и я пришла ради любви. Я так тревожусь о тебе именно потому, что люблю тебя. Что мне мир и даже Небеса без тебя?

Перейти на страницу:

Все книги серии Гримуар

Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса
Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса

«Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса» — роман Элджернона Блэквуда, состоящий из пяти новелл. Заглавный герой романа, Джон Сайленс — своего рода мистический детектив-одиночка и оккультист-профессионал, берётся расследовать дела так или иначе связанные со всяческими сверхъестественными событиями.Есть в характере этого человека нечто особое, определяющее своеобразие его медицинской практики: он предпочитает случаи сложные, неординарные, не поддающиеся тривиальному объяснению и… и какие-то неуловимые. Их принято считать психическими расстройствами, и, хотя Джон Сайленс первым не согласится с подобным определением, многие за глаза именуют его психиатром.При этом он еще и тонкий психолог, готовый помочь людям, которым не могут помочь другие врачи, ибо некоторые дела могут выходить за рамки их компетенций…

Элджернон Генри Блэквуд

Фантастика / Классический детектив / Ужасы и мистика
Кентавр
Кентавр

Umbram fugat veritas (Тень бежит истины — лат.) — этот посвятительный девиз, полученный в Храме Исиды-Урании герметического ордена Золотой Зари в 1900 г., Элджернон Блэквуд (1869–1951) в полной мере воплотил в своем творчестве, проливая свет истины на такие темные иррациональные области человеческого духа, как восходящее к праисторическим истокам традиционное жреческое знание и оргиастические мистерии древних египтян, как проникнутые пантеистическим мировоззрением кровавые друидические практики и шаманские обряды североамериканских индейцев, как безумные дионисийские культы Средиземноморья и мрачные оккультные ритуалы с их вторгающимися из потустороннего паранормальными феноменами. Свидетельством тому настоящий сборник никогда раньше не переводившихся на русский язык избранных произведений английского писателя, среди которых прежде всего следует отметить роман «Кентавр»: здесь с особой силой прозвучала тема «расширения сознания», доминирующая в том сокровенном опусе, который, по мнению автора, прошедшего в 1923 г. эзотерическую школу Г. Гурджиева, отворял врата иной реальности, позволяя войти в мир древнегреческих мифов.«Даже речи не может идти о сомнениях в даровании мистера Блэквуда, — писал Х. Лавкрафт в статье «Сверхъестественный ужас в литературе», — ибо еще никто с таким искусством, серьезностью и доскональной точностью не передавал обертона некоей пугающей странности повседневной жизни, никто со столь сверхъестественной интуицией не слагал деталь к детали, дабы вызвать чувства и ощущения, помогающие преодолеть переход из реального мира в мир потусторонний. Лучше других он понимает, что чувствительные, утонченные люди всегда живут где-то на границе грез и что почти никакой разницы между образами, созданными реальным миром и миром фантазий нет».

Элджернон Генри Блэквуд

Фантастика / Ужасы / Социально-философская фантастика / Ужасы и мистика
История, которой даже имени нет
История, которой даже имени нет

«Воинствующая Церковь не имела паладина более ревностного, чем этот тамплиер пера, чья дерзновенная критика есть постоянный крестовый поход… Кажется, французский язык еще никогда не восходил до столь надменной парадоксальности. Это слияние грубости с изысканностью, насилия с деликатностью, горечи с утонченностью напоминает те колдовские напитки, которые изготовлялись из цветов и змеиного яда, из крови тигрицы и дикого меда». Эти слова П. де Сен-Виктора поразительно точно характеризуют личность и творчество Жюля Барбе д'Оревильи (1808–1889), а настоящий том избранных произведений этого одного из самых необычных французских писателей XIX в., составленный из таких признанных шедевров, как роман «Порченая» (1854), сборника рассказов «Те, что от дьявола» (1873) и повести «История, которой даже имени нет» (1882), лучшее тому подтверждение. Никогда не скрывавший своих роялистских взглядов Барбе, которого Реми де Гурмон (1858–1915) в своем открывающем книгу эссе назвал «потаенным классиком» и включил в «клан пренебрегающих добродетелью и издевающихся над обывательским здравомыслием», неоднократно обвинялся в имморализме — после выхода в свет «Тех, что от дьявола» против него по требованию республиканской прессы был даже начат судебный процесс, — однако его противоречивым творчеством восхищались собратья по перу самых разных направлений. «Барбе д'Оревильи не рискует стать писателем популярным, — писал М. Волошин, — так как, чтобы полюбить его, надо дойти до той степени сознания, когда начинаешь любить человека лишь за непримиримость противоречий, в нем сочетающихся, за широту размахов маятника, за величавую отдаленность морозных полюсов его души», — и все же редакция надеется, что истинные любители французского романтизма и символизма смогут по достоинству оценить эту филигранную прозу, мастерски переведенную М. и Е. Кожевниковыми и снабженную исчерпывающими примечаниями.

Жюль-Амеде Барбе д'Оревильи

Фантастика / Проза / Классическая проза / Ужасы и мистика

Похожие книги