Ледяная кровь

Скажу вам по секрету, вампиры отражаются в зеркалах, но не отражаются в серебре. Отсюда и всеобщее людское заблуждение, что ночного кровососущего демона легко вычислить, просто направив на него зеркало. И это правда бы сработало, если бы вы жили хотя бы столетием ранее, когда при производстве зеркал использовали серебро. Но дело в том, что его давно уже заменили на алюминий. Скупые коммерсанты, что с них взять! У людей всегда на уме были одни деньги. Но именно благодаря им теперь я могу рассмотреть свое отражение.

Вечно юная. Вечно прекрасная и вечно одинокая. Холодная, как ледышка с небьющимся сердцем в груди. С меткой дьявола на своей черной, как ночь душе. Зачем я снова вернулась в Англию? Нежели меня питают жалкие надежды, что на улицах Лондона я снова смогут встретить его? О, дева Мария, если бы это случилось, в этот раз я не позволила бы дать себе слабину, не позволила бы ему снова сбежать. В конце концов, это просто какой-то ад, когда твой возлюбленный скрывается от тебя уже больше полутора века. Ведь эта связь, что возникла между нами, она по своей природе феноменальна и исключительна. Я никогда не была его пешкой, не была под властью его воли. Но то, что я чувствую к Строганову не поддается никакому объяснению. Как глоток крови с шейки юного создания, которому еще жить и жить! И даже больше… Но он прячется от меня, даже не зная, что я не имею цели его убить. Сколько это еще будет продолжаться, ведь у нас с ним есть в запасе целая вечность, чтобы играть в прятки? А зная Константина и его тягу к жизни, которая никогда ему не надоедает, вполне возможно, что наша «игра» и с ним никогда не закончится.

О, Мария, я надеюсь, что это не так…

С первыми лучами солнца, которые я почувствовала еще за пару минут до их приближения, я залезла под широкую двуспальную кровать, стянув с нее покрывало и укрылась им с головой. Не от холода, конечно. А от солнца.

Глава 4

Вампиры спят, а еще мы видим гораздо более яркие и насыщенные сны. Ко всему прочему, можем управлять ими. Иными словами – входить в осознанное сновидение. Но даже там, в области, которая должна подчиняться моим желаниям, он всегда остается для меня лишь ускользающей тенью, силуэтом, которого мне никогда не удается настичь. Я гналась за ним через хвойные леса, гналась по степи и по узким улицам Венеции, взывая Константина услышать меня. Но все, что он мне оставлял –это ослепительную улыбку, кокетливо брошенную через плечо и немыслимый запах своего тела, сводящий меня с ума.

Когда я проснулась на моих губах замерло его имя. Солнце село и ночь приглашала меня составить ей компанию, а жажда в горле напоминала о том, что пришло время охотиться. Но первым делом я приняла ванну, убрав с себя отшельнический вид. Последние несколько лет мне приходилось довольствоваться мытьем в проточной реке. И не сказать, чтобы это было слишком уж плохо, просто я успела отвыкнуть от нормальной человеческой ванны и воды, вместе с которой на тебя не налетит бревно или какая-нибудь падаль.

Теперь мне стало страшно на себя смотреть. Мало того, что я до сих пор не успела привыкнуть к своей внешней красоте, которую никак не ощущала внутри своей почерневшей души, я состарилась. Состарилась внутренне. Ничего в моем внешнем виде не говорило о том, что этой юной девушке с идеальной кожей и ангельским лицом идет второе столетие, кроме моих усталых глаз, скрывавших тяжелый отпечаток за темно-золотистым блеском, который навряд ли смог бы узреть смертный. Зато ни от одного вампира не ускользнет, что я уже достаточно стара и порядком устала от этой жизни.

– Алекс, пошли уже! – говорила девушка из номера в другом конце коридора, и я почувствовала, как воздух наполнился ее человеческим дыханием.

Чувствовала, как бьется сердце в ее груди и в груди ее ухажера. Чувствовала, как оба они участились в такт друг другу, когда эти двое пару часов назад занимались любовью. Молодые, лет двадцать пять – не больше. Вот чьей крови мне давно не хватало. Вот чего требовало мое горло и легкое бессилие, ставшее привычным состоянием с тех пор, как я отказалась от человеческой крови.

– Алекс! – повторила она и я почувствовала, как у меня уже во второй раз прорезались клыки, и я зашипела. Просто она не может чувствовать, каким ядовитым калом опорожняется ее герой-любовник, сидя на унитазе и листая свежую газету. Запах бумаги и типографической краски слышен мне даже через несколько комнат.

– Секундочку, Амилия! – отзывается он и через минуту до моего слуха доносится, как смывается воды в их унитазе, а вместе с ней и не до конца переваренные консервированные шпроты.

Приходится все это терпеть. Все эти запахи и голоса. Поэтому я и говорю, что только безумцы продолжают жить среди людей, котором просто нету сноса в их мерзости и глупости. Амилия не закрыла окно. Я слышу, как колышется их занавеска, слышу, как она проворачивает ключом в замочной скважине, как их тяжелые (по сравнению с моими) шаги раздаются по лестнице.

Что ж, это хорошая возможность позаимствовать что-нибудь из ее гардероба.