Ледяная принцесса

Патрик не мог с ним не согласиться. Даже если б Алекс явилась в полицию с повинной, это, скорее всего, не имело бы никаких юридических последствий, будь то для нее или для ее приятелей. Но Вера, похоже, этого не понимала и испугалась, что подруга детства упечет Андерса за решетку.

– Вы и взрослыми продолжали общаться?

– Нет. Алекс уехала, а Андерс замкнулся в собственном мире. Конечно, мы еще виделись. После смерти Алекс он звонил мне и кричал, будто это я убил ее. Таким получился наш первый разговор за двадцать пять лет. Я, конечно, отрицал его обвинения, потому что действительно не имею никакого отношения к смерти Алекс. Но Андерс, похоже, остался при своем мнении.

– А вы ничего не слышали о том, что Алекс собиралась рассказать полиции, что вы сделали с Нильсом?

– Слышал, но только после ее смерти. И об этом тоже рассказал мне Андерс. – Ян снова закурил.

– И что бы вы сделали, если б узнали об этом раньше?

– Об этом никому не известно, ведь так?

Он повернулся к Патрику и долго разглядывал его холодными, голубыми глазами. Хедстрём вздрогнул. Нет, этого они и в самом деле никогда не узнают.

– Но, как я уже сказал, не думаю, что спустя столько лет нас посадили бы за это. Хотя это признание сильно осложнило бы мои с матерью отношения… – Он резко сменил тему: – Они ведь потом сошлись, как я слышал, Алекс и Андерс. Красавица и чудовище – та еще пара… Наверное, мне стоило бы попытаться и самому, во имя нашей старой дружбы.

Патрик не чувствовал никакого сочувствия к мужчине, который сидел рядом с ним. Притом что Ян пережил ад еще в детстве, в нем чувствовалось что-то кроме этого. Каждой своей по́рой он источал ненависть и разложение. И тут Патрику пришло на ум поднять еще одну тему:

– Ваши родители погибли при трагических обстоятельствах. Вам, наверное, известно об этом больше, чем попало в полицейские рапорты?

На губах Яна заиграла улыбка. Он еще раз приоткрыл окно и точным движением выбросил наружу окурок.

– Несчастные случаи – явление обычное, не так ли? Повсюду то и дело опрокидываются лампы, загораются гардины, и цепочка незначительных происшествий выстраивается в нечто большее… В конце концов, одному Богу известно, почему иногда несчастья случаются с теми, кто того заслуживает.

– Почему вы согласились со мной встретиться?

– Сам удивляюсь. Я и не думал приезжать сюда, но потом, как видно, пересилило любопытство. Мне стало интересно, как много вы знаете. В конце концов, думаю, здесь не обошлось без потребности открыться кому-нибудь. Особенно если этот «кто-то» ничего не сможет сделать с твоими признаниями. Нильс мертв вот уже много лет. Мои слова против ваших – боюсь, вам никто не поверит.

Ян вышел из машины, но оглянулся еще раз, прежде чем захлопнуть дверцу:

– Так или иначе мое преступление неплохо окупилось. Когда-нибудь я унаследую весьма приличное состояние. Будь жив Нильс, я вряд ли оказался бы в таком выигрыше.

Он отдал «честь», приставив два пальца ко лбу, захлопнул дверцу и пошел к своей машине. Патрик почувствовал на своем лице злорадную усмешку. Очевидно, Ян ничего не знал ни о том, кто такая на самом деле Юлия, ни о завещании Нелли. Поистине пути Господни неисповедимы…

* * *

Теплый бриз ласкал его морщинистые щеки. Солнце подлечило больные суставы, и передвигаться с каждым днем становилось все легче. Каждое утро Эйлерт выходил на рынок и помогал продавать улов, который на рассвете сгружали с рыбацких лодок.

Здесь никто не оспаривал право пожилого человека приносить людям пользу. Напротив, его труд был нужен, и Эйлерт чувствовал это как никогда. Постепенно он стал обзаводиться друзьями в маленьком поселке. Возникали, конечно, и языковые трудности, но Эйлерт научился общаться жестами. Помогала хорошая интуиция, да и словарный запас понемногу прирастал. Рюмка-другая после удачного торгового дня быстро прогоняла смущение, и Эйлерт, к своему немалому удивлению, оказывался втянутым в разговор.

Сейчас он загорал на балконе и любовался пышной прибрежной зеленью, переходящей в самую голубую воду, какую он только видел в жизни. Никогда еще рай не был так близок. Не говоря о заигрываниях с хозяйкой пансионата, пышнотелой Розой. Иногда Эйлерту казалось, что эта игра может перерасти в нечто большее… В конце концов, человек не создан для одиночества. А в том, что он пользуется взаимностью, у Эйлерта сомнений не возникало.

На какой-то момент ему вспомнился дом и Свеа, но Эйлерт быстро прогнал неприятные мысли и прикрыл глаза, наслаждаясь заслуженной сиестой.