Ледяная птица

– У, дела класс! Как ты говоришь, продвигаются! Скоро смогу начать вас усиливать, – похвастался Рыков. – Нашел такие вещи интересные! Программный генератор, блок наведения и стрельбы – они, оказывается, энергией стреляют. Накапливают энергию и стреляют. Берегут ее как зеницу ока, у них даже сексуальные реакции подавлены, чтобы зря на женщин энергию не расходовать! И чем выше статус, тем выше частота генератора и сила удара. Причем идет множественная модуляция непонятного мне принципа, но мне кажется, что это разрушающие коды. Осталось только разобраться, где прописываются команды безусловного подчинения, преданности Кытмиру и высшим големам. И знаешь, я как будто бы уже подобрался к решению! Эти черти сумели так замаскировать эту часть программы, что сразу и не найдешь! Она не является отдельным модулем, она прописывается везде и обладает абсолютным приоритетом. Абсолютным, понимаешь? А потому, как говорится, в крови сидит! И действительно, в самом полном смысле слова, в крови сидит и по всему телу разносится.

– И что же делать? – спросил, мрачнея, Герман. – Получается, что ты не сможешь ее убрать?

– А как уберешь то, чего нет? Ее нет в отдельном виде. Хитро и умно. – Толик ухмыльнулся. – Но Кытмиряне не рассчитывали на то, что им придется иметь дело с нами, земными программистами!

– Что-нибудь придумал? – В голосе Александрова послышалась нотка надежды.

– Да отключу просто команду на исполнение, и все! И еще этим же кодом буду заряды свои модулировать!

– В смысле?

– Ну, я все думал, что же с Моховым произошло, как получилось, что он «забыл», что он глиняный?!

– Ну и?

– Вот и ну! Стерлась его программа от моего выстрела! Видимо, природа у него другая была! Не такая, как у големов!

– И что теперь? Как это нам поможет? – Герман посмотрел на Рыка с подозрением. – Будешь нас сначала программировать, а потом расстреливать?

– Глупости не говори! Все не так грустно. Постараюсь сделать так, чтобы код принудительной преданности не проходил. Команда не будет передаваться, непосредственным исполнителям – нанороботам!

– А что, есть и такая команда? – удивился Герман. – Быть преданным?

– Нет, такой команды нет. Но есть возможность поощрять преданность приятными, близкими к оргазму ощущениями и наказывать дикой болью за отказ от нее. Прямо собачки Павлова! Привьют тебе такие условные рефлексы, что, даже не включая сознание, будешь хвостом вилять только тогда, когда хозяин разрешит. И все это делает вон та штучка! – Рыков показал на программатор. – А я сделаю так, чтобы команды наказания и поощрения не прошли. Вот и все.

– И что, значит, ты не сможешь переподчинить себе големов? – огорчился Александров.

– А зачем? – Толик посмотрел налетчика. – Главное, люди станут свободны. Не будут зависеть от Кытмира.

– Ну и?

– Что «ну и»? Разве ты, став Золотым, но без рабского подчинения кытмирянам, не останешься человеком? Усовершенствованным, умеющим летать, суперменом, но человеком, не рабом. И на чьей стороне ты станешь биться? На стороне свободы или на стороне тех, кто хочет тебя сделать невольником?

– Ну, ясно же и так, чего спрашивать?

– Вот и я про то же! – снова улыбнулся Рыков. – В этом-то и сила наша, что нас заставлять защищать Землю не надо, мы и без того будем драться. Вот и надобность в дрессуре отпадает.

– Ну, ты Эйнштейн! И Сенека! – Теперь заулыбался и Герман. – Прям шампунь какой-то! «Хэд энд шолдерс». Программист и философ в одном флаконе!

– А при чем здесь Эйнштейн? Он программистом не был! Да и не надо высоких гениев задевать. Эйнштейн! Вот замахнулся! Рыков и Сенека – я еще согласен. Скромно и со вкусом.

– Да уж, вижу, какой ты скромник! – Герман засмеялся во весь голос. – Ладно, не буду тебе мешать, но не забудь надеть бронежилет и шлем. Нам твоя голова сейчас важнее своих.

Он встал и отошел в сторону, туда, где Панама, довольно поглаживая себя по животу, переставшим, наконец, бурчать от голода, рассуждал о том, как хорошо было бы, если б еще и спирта с собой прихватили. Оба горца, Лера и вошедший в доверие после успешной экспедиции за оружием Мохов сидели, прислонившись к стене и лениво слушали его треп.

– Вот ты говоришь, летчики, летчики, белая кость, – протянул Геннадий, увидев, что майор решил присоединиться к их обществу. – А вот ты, как старший по званию, со своими задачами не справляешься.

– Да я и не претендую ни на что. – Герман равнодушно пожал плечами и присел на корточки рядом с Лерой. – Хочешь, давай, командуй! Только что вы, зенитчики, без нас стоите? Кому без авиации нужны? Никому! Вот я и говорю, паразиты вы. На нас живете и за нами же охотитесь. Вредите тем, от кого кормитесь. Глисты, одним словом.

– Мы… мы… глисты? – взвился Панама. Он уже и не рад был, что зацепил майора. – Да вы, да мы… вас… как воробьев! Рогаткой!

– Вот-вот, я про то самое и говорю, – под общий смех сказал Герман. – И вообще, что ты с авиацией тягаешься? Кто вы, а кто мы!

– Ах, ну конечно, куда ж нам до вас! – Панама вошел в азарт и лихорадочно соображал, как бы уесть Германа. – Ты вон даже позывной себе взял – «Небожитель»!