Ледяная пустыня

Гуннар прекрасно знал, что делает — куда стоит положить спичечный коробок, где самое подходящее место для обуви и куда лучше повесить лампу. Он знал здесь каждый гвоздь, каждый угол и каждую дырку. Он походил на пирата, вернувшегося на остров, где лично зарыл свои сокровища, прекрасно знающего в скольких шагах от кокосовой пальмы, и на какой глубине они покоятся.

Несомненно, Гуннар бывал здесь раньше. Меня это удивило, но я была слишком слаба и не задавала вопросов.

В конечном итоге именно этой хижине я обязана жизнью.

Я чуть не умерла, и выжила лишь благодаря силе своего молодого организма. В целом я неплохо перенесла наш бесконечный путь, но в последние дни было так холодно, что я заболела воспалением легких, сопровождавшимся очень высокой температурой.

Много дней я пролежала в беспамятстве, не зная, ни кто я такая, ни где я нахожусь. В горячечном бреду я кричала и звала на помощь.

Любая тень, любой звук, любое движение напоминали мне о Баалате. Мне снилось, что проклятая одиора вселилась в буревестника и нацеливается выклевать мне глаза. Гуннар терпеливо за мной ухаживал, кормил, давал парацетамол и антибиотики.

Несколько недель я провела, как в летаргическом сне. Помню, мне казалось, что я сижу на дне глубокого колодца и мне из него не вылезти, хотя вверху виден свет. Нечто подобное ощущает человек, безуспешно пытающийся пошевелить затекшими конечностями.

У меня же не было ни сил, ни желания шевелиться. Холодная полярная ночь просочилась мне в душу и изгнала оттуда желание жить. Но мой молодой организм не сдавался и победил болезнь.

Однажды ночью, совершенно обессилевшая, я пришла в себя и к своему огромному удивлению, услышала, как Гуннар с кем-то разговаривает.

«Разве мы здесь не одни?!»

Сделав над собой усилие, я медленно открыла глаза.

Мои нары стояли в самом дальнем углу хижины, и оттуда мне была прекрасно видна скамья, на которой сидел Гуннар. Он был в одной рубашке, спиной ко мне, отросшие волосы ниспадали ему на плечи.

Перед Гуннаром сидел какой-то полярник со спутанной заиндевевшей бородой. Гуннар пил горячий чай, но перед незнакомцем кружки не было. Это было странно. Первое, о чем заботятся в Арктике, — гостеприимство. Кроме того, меня удивило, что полярник не снял меховой одежды и не выпустил из рук винтовки. В избе было довольно тепло, но его борода и шапка из нерпичьего меха были покрыты снегом и инеем. И вообще, этот человек чем-то походил на старую выцветшую фотографию.

Я замерла и, не подавая признаков жизни, стала прислушиваться к разговору Гуннара с незнакомцем. Сначала я обрадовалась, что у нас гости, и почувствовала себя так, словно кто-то пришел навестить меня в больнице. Однако стоило мне разобрать их слова, как радость моя улетучилась.

— Ты не можешь отказать матери в ее просьбе, — хрипло говорил полярник.

Я сразу удивилась уже тому обстоятельству, что здесь, на краю света, нашелся человек, знакомый с матерью Гуннара.

— Матери известны мои условия.

— Они ей не по душе, — прохрипел полярник. — Она сама хочет ею заняться и помочь в родах.

«О чем они? — недоумевала я. — О нашей беременной собаке?»

— Мы тут совершенно одни, — возразил Гуннар. — И я не могу отдать ее матери.

— Все ты прекрасно можешь, — нахмурился полярник. — И должен довести дело до конца, раз уж вы сюда добрались.

— Ее будет трудно лишить потомства, — беспокойно ерзая на скамье, сказал Гуннар. — Она гордая, упрямая и храбрая. Лучше, чтобы она до самого конца ничего не знала. И самое главное, чтобы ничего не почуяла.

Нашей несчастной Лее явно предстояло лишиться щенят, и я очень за нее расстроилась. Однако уже следующие слова Гуннара заставили меня позабыть о собаке.

— Кроме того, она серьезно больна.

С этими словами Гуннар развернулся и с любовью взглянул в мою сторону. Я затаила дыхание.

«Неужели они обо мне! Сколько же я провалялась тут без сознания?!»

— Полярная ночь чуть ее не убила, — сказал бородатый незнакомец.

— Полярная ночь вызывает уныние, — согласился Гуннар. — Но температура у нее от воспаления легких.

— Если она ослабеет от болезни, с ней легко будет справиться, — не унимался полярник.

«Да это все обо мне! Но что же они имеют в виду?! Неужели мать Гуннара где-то рядом и хочет помочь мне рожать?! И они намереваются отнять у меня ребенка?!»

Гуннар налил себе еще чая, не предложив его собеседнику, и сказал:

— Если я отвезу ее к матери, она заболеет еще сильнее и умрет от тоски, не дожив до родов.

— Но ты же обещал матери, что отдашь ей девочку!

— Она получит обещанное.

Они говорили обо мне! И собирались отнять у меня дочь! Похоже, Гуннар намеревался отдать ее своей матери! Но почему?! Зачем?! Что же это за мать такая?! Где она?! Что это все значит?! Может, это очередной кошмар?!

Я решила, что так оно и есть. Наверняка это привиделось мне в горячечном бреду!

Я ущипнула себя, чтобы проснуться, но Гуннар и его странный гость не исчезли. Более того, полярник встал, показал на меня пальцем и сказал:

— Она, кажется, приходит в себя. Мне лучше исчезнуть.

— Зачем? Она все равно не может тебя видеть, — возразил Гуннар.