Ледяная пустыня

Гуннар вздрогнул и тут же взялся за дело. Достав из кармана ключ, он отпер старый деревянный сундук, служивший нам дополнительной скамьей, и извлек из него аптечку. В этот момент я изобразила боль, согнулась пополам и незаметно заглянула в сундук. Внутри его, среди прочих вещей я заметила свой атам и волшебную палочку. Наверняка Гуннар спрятал их специально.

Порывшись в аптечке, Гуннар заявил, что там нет ничего от давления.

— Тебе очень плохо? — спросил он.

— Скажем, не очень хорошо, — изображая боль, процедила я сквозь зубы.

— А тебе не страшно будет остаться одной? — он заметно нервничал.

— А тебе обязательно уходить? — поинтересовалась я с притворной дрожью в голосе.

— Я бы взял тебя с собой, но при нынешней погоде такой поход займет не менее четырех дней. Боюсь, ты его не перенесешь.

Наверное, я бы его действительно не перенесла, но в тот момент меня это не волновало, потому что я думала только о том, как остаться одной.

Гуннар ушел только через пару недель. До этого мы успели отпраздновать день зимнего солнцестояния. Выпив хмельного напитка, мы зажгли свечи, поцеловались и пожелали друг другу счастливого Нового года.

Дело было в декабре, и я была на шестом месяце беременности. Гуннар боялся преждевременных родов, но непрерывные вьюги не давали ему выступить в путь. День за днем он откладывал свой поход, а я старалась побольше есть, чтобы набраться сил к моменту, когда останусь одна. Мне нужно было разработать план бегства.

Врать и притворяться оказалось не так уж и трудно. Это походило на опасную игру. Обманывая Гуннара, я утоляла свою душевную боль. Меня радовала мысль о том, что так я мщу ему за предательство.

Наконец в самый разгар полярной ночи погода улучшилась. Гуннар приготовил нарты, запряг в них собак, поставил на место вожака Нарвика и привязал беременную Лею возле хижины.

— Лея предупредит тебя о любой опасности, — сказал он мне.

Потом Гуннар достал из сундука маленький револьвер, зарядил его, без колебаний вручил его мне и показал, как стрелять.

— Прицелишься и нажмешь на спусковой крючок. Это совсем просто.

— Вот так? — спросила я и как бы в шутку прицелилась Гуннару в голову.

— Ты еще больна. У тебя дрожат руки. Обязательно промажешь, — усмехнулся Гуннар.

— Вряд ли, — сказала я и твердой рукой навела револьвер прямо ему в грудь.

— Не бойся, стреляй, — сказал Гуннар. — Я почему-то уверен, что будет осечка.

Да, я могла в него выстрелить, но у меня не хватило мужества. В тот момент, как это иногда бывало, все происходившее показалось мне глупой шуткой, фарсом на скрипучей сцене школьного театра, хотя на самом деле это было не так.

Градусник на улице показывал сорок шесть градусов ниже нуля, но Гуннар сказал, что погода вполне сносная. Он закутался так, что его было не узнать, а я устроила ему проводы, как в документальных фильмах про эскимосов.

— Береги себя! — настаивала я, напустив на себя крайне взволнованный вид. — Будь очень осторожен.

— И ты будь осторожна, — притворно ласковым голосом отвечал Гуннар. — Самое главное — не выходи из хижины. Белая медведица наверняка бродит где-то поблизости.

Мы распрощались, как настоящие влюбленные, с трепетом ждущие появления на свет своего первенца. Помахав рукой из дверного проема, я поспешила спрятаться от ледяного ветра внутри хижины.

Постепенно Гуннар превратился в точку на горизонте, и я наивно решила, что, наконец-то, осталась одна.

Выждав несколько часов, я открыла замок на старом сундуке шпилькой, достала из него свой атам и волшебную палочку и долго гладила их дрожащими пальцами. Потом заклинаниями создала надежную защиту для своей будущей дочери, наколдовала защитный колпак над хижиной, и изо всех сил мысленно стала вызывать Деметру, хоть и знала, что у меня ничего не выйдет.

Беременные омниоры не могут мысленно общаться друг с другом, поэтому-то мне и не удавалось связаться с матерью с борта китобойного судна. Впрочем, можно было попытаться заколдовать какой-либо предмет, хоть раз находившийся у нее в руках, чтобы Деметра почувствовала, что я пытаюсь с ней связаться. Вспомнив, что мать однажды подарила мне кожаный бумажник, я стала рыться в своих нехитрых пожитках и случайно уронила кольцо с изумрудом, которое стащила на хуторе Гуннара, а точнее, кольцо, скорее всего, прыгнуло на пол само.

Оно вело себя, как живое — вертелось вокруг своей оси, как юла. Казалось, кольцо что-то хочет мне сказать, и я почти сразу его поняла. Оно просило, чтобы я надела его на палец.

Стоило мне это сделать, как я увидела уже являвшийся Гуннару призрак полярника, но на этот раз он явился в сопровождении широкоплечего молодого инуита.

Не зная, что я их вижу и слышу, привидения пустились в разговор перед самым моим носом.

— Смотри, какая наглость! На ней кольцо госпожи! Того и гляди, эта малолетняя выскочка потребует, чтобы мы ей прислуживали! — пробурчал полярник со спутанной бородой.

— Так она и поступит! — заявил молодой инуит. — А для чего, ты думаешь, она нас позвала?