Ледяная тюрьма

Студеная вода в туннеле оказалась такой темной, что, можно было подумать, кто-то будто бы налил туда чернил. Впечатление это было не так уж далеко от правды: в воде, кроме гранул и острых ледяных иголок и частиц иных неорганических веществ, плавали мелкие моллюски, облачка диатомей и скопления иных форм жизни; словом, Рита плыла в жирном, хотя и холодном бульоне. Она, конечно, никак не могла видеть тот лед, что окружал ее со всех сторон и до которого было рукой подать — метров шесть, а то и меньше, — но ее ни на мгновение не покидала острота этого ощущения. Временами страх настолько усиливался, что в груди все сжималось, а горло перехватывало так, что она и дышать не могла. Правда, всякий раз, будучи на самой грани срыва, ей, в конце концов, удавалось выдохнуть, изобразив легкими взрыв, чтобы затем, уже почти инстинктивно вдохнуть отдающую металлическим привкусом смесь газов, поступающую под маску из резервуара за спиной, и, значит, снова пересилить истерию.

Фригофобия: боязнь холода. Русский водолазный костюм оказался великолепен: никакой дрожи или озноба она не испытывала. Конечно, вряд ли ей было сейчас теплее, чем это бывало в любое иное время на протяжении последних месяцев, начиная с того дня, в который они высадились на полярной шапке и начали сооружать станцию Эджуэй. Но все равно она очень уж хорошо понимала,

до чего жуток тот мороз, которым схвачены эти убийственно студеные воды. И еще она сознавала, что отделяют ее тело от этого жидкого холода всего лишь какие-то миллиметры резины и теплоизоляции, внутри которой проложены провода, подключенные к источнику электроэнергии. Российская технология могла впечатлять, но, если батарейки на ее поясе сядут раньше, чем она доберется до субмарины, до которой еще ой как далеко, все тепло ее тела мгновенно растворится в окружающем холоде. Настойчивый холод вод морских вторгнется в ее мышцы, в ее кости, доберется до костного мозга, истерзает ее плоть и очень скоро ввергнет в оцепенение мозг, разум, душу...

Ниже, еще ниже. В объятиях стужи, которой она не чувствует. Окруженная льдом, которого она не видит. Искривленные белые стенки ограничивали ее кругозор справа, слева, сверху, снизу, впереди и позади. Окружая ее и заключая ее в себе. Как в западне. Туннель во льду. Ледовая тюрьма. Залитая мраком и жестоким холодом. Безмолвная, только и слышно ее захлебывающееся дыхание и стук ее колотящегося сердца. Из узилища не вырваться. Глухо и глубоко. Глубже любой могилы.

По мере того как Рита опускалась все дальше и все ниже по туннелю, она иногда как-то сильнее замечала свет впереди, но иногда она о нем совсем забывала, потому что перед ее глазами вновь и вновь вспыхивали, как кадры кинохроники, переживания той зимы, когда ей было всего шесть лет от роду.