Ледяная земля

– Ты не шутишь? Зачем они нам?

– Ну, не совсем они. Люди вроде них. Люди, обученные военной тактике, умеющие видеть картину боя целиком и использовать войска наилучшим образом.

Эрак не мог не признать, что в чем-то Борса был прав. Но слова о рейнджерах заставили его вспомнить об Уилле и Ивэнлин. Теперь, как ему казалось, он нашел выход из затруднительного положения.

– Вам не нужна пара новых рабов для работы в Парадном зале? – спросил он небрежно.

Борса тут же закивал:

– Всегда нужны! А что, у тебя кто-то есть на примете?

– Мальчишка и девчонка. – Эрак счел за лучшее не упоминать о том, что Уилл был учеником рейнджера. – Оба сильные, здоровые и умные. Мы поймали их на границе с Кельтикой. Я собирался продать их, чтобы расплатиться со своими людьми за всю эту заваруху. Но раз ты говоришь, что нам и так заплатят, я с радостью уступлю их тебе.

Борса благодарно кивнул:

– Работа для них точно найдется. Пришли завтра обоих.

– По рукам! – радостно воскликнул Эрак, хоть с одним делом разобрался. – Так, а где мой кубок для эля?

Пока Эрак решал их судьбу, Уилл и Ивэнлин сидели взаперти в хижине на берегу, рядом с местом, где был пришвартован «Волчий ветер». На следующее утро их разбудил скандианец, один из прислужников Борсы, и отвел в Парадный зал. Там молодых людей придирчиво осмотрел хильфманн. Девчонка довольно привлекательна, подумал он, но не похоже, чтобы ей раньше приходилось заниматься тяжелым трудом. Юноша, с другой стороны, силен и подтянут, хотя и ростом не вышел.

– Девочка отправляется в обеденный зал и на кухню, – объявил он помощнику. – А мальчишку отведите на двор.

Глава 20

Спустя час после заката Холт с Хорасом вышли из своей комнаты и спустились в общий зал, чтобы поесть.

Жена трактирщика готовила огромный чан ароматного тушеного мяса. Кушанье томилось над необъятным очагом, занимавшим весь угол зала. Вскоре служанка внесла большие деревянные миски с дымящейся едой, а также батоны странной формы, такие, каких Хорс прежде не видел. Они были очень длинные и узкие, больше похожие на толстые ветви, чем на хлеб. У них была хрустящая корочка и восхитительно воздушная сердцевина. И, как обнаружил юноша, этот хлеб идеально подходил, чтобы подбирать восхитительную подливку.

Холт согласился принять большой кубок красного, а Хорас решил ограничиться водой. Насладившись огромными порциями вкуснейшего ягодного пирога, они сидели за чашкой отменного кофе.

Хорас щедро зачерпнул ложкой меда и положил его в свою чашку. Холт неодобрительно нахмурился.

– Только вкус испортит, – пробормотал он себе под нос.

Хорас лишь ухмыльнулся. Он уже начал привыкать к деланой суровости своего спутника.

– Привычка. Подхватил ее от вашего любимого ученика, – сказал юноша рейнджеру, и на мгновение оба замолчали, думая об Уилле. Интересно, что случилось с ним и Ивэнлин, живы ли они, все ли у них хорошо?

Спутники сидели в углу зала, в самой тени, спиной к стене – так Холту было удобнее наблюдать за происходящим.

Пока они ели, помещение постепенно заполнилось горожанами, которые заглянули поесть или насладиться парой бокалов вина или стаканом-другим пива перед тем, как разойтись по домам. Один из пришедших достал из сумки набор свирелей, а другой настраивал струнный инструмент, по форме напоминавший тыкву. Рейнджер, заметив этих людей, расположившихся у камина, кивком указал на них Хорасу.

– Похоже, скоро начнется веселье, – проговорил тот.

Все начали подвигать стулья к камину и требовать еще выпивки.

Зазвучала печальная мелодия – это один из музыкантов заиграл на свирели. Вскоре к ней присоединился и струнный инструмент. Музыка заполнила весь зал. Она проникала прямо в сердца слушателей, заставляя их вспомнить о давно потерянных друзьях и временах, что канули в небытие.

Холт внезапно расчувствовался, припомнив долгие летние дни в лесах близ замка Редмонт и невысокого подвижного юношу, который задавал бесчисленные вопросы и делал жизнь старого рейнджера интересной. Холту вспомнилось лицо Уилла: искристые карие глаза, исполненные неугасимого веселья, волосы, взлохмаченные капюшоном плаща. Как усердно ученик заботился о Тягае, как был горд, когда узнал, что у него будет свой конь, пусть и не боевой.

Холт ощущал, как годы проходят, делая его все старше – борода его уже давно начала седеть, – но с появлением Уилла в дом рейнджера ворвались молодость и радость. Много трудных дорог пришлось пройти рейнджеру, и на склоне лет дружба с учеником стала для него отрадой.