Ледяное небо Криона

Ты к сердцу только никого не допускай —

Следить буду строго:

Мне сверху видно всё — ты так и знай!

Потом ещё налили… И он очнулся в спальне Янис. Полуодетый.

Во рту — сушь и помойка. В голове — чугунный колокол, раскачиваемый шизанутым звонарём.

Погулял, бли-и-ин…

Около кушетки обнаружился тазик. Не пустой.

Хозяйка расхаживала по квартирке в лёгком домашнем халатике. Оценить её фигурку, слишком тонкую на взгляд ценителя форм, Макс был сейчас не в состоянии. Важнее было доползти до туалета и крана с водой.

Когда выбрался, Янис уже очистила тазик. Сунула в рот страдальцу пару таблеток и дала запить. Жуткие последствия перепоя не исчезли полностью, но чуть отступили.

— У нас с тобой… да? Или нет?

Он снова примостился на кушетку. Так мир казался устойчивее и не норовил раскачиваться.

— Размечтался! Когда тебя принесли, ты уже и хрюкать был не в состоянии. Постельный могун!

— Прости… А почему к тебе?

— Ближе. К тому же ты мне ещё две тысячи за долю в трофее не отдал.

— Сдох бы, забрала весь бостос… Ох, как мне плохо!

С лёгким ехидством на молочно-шоколадной рожице Янис распахнула халат и продемонстрировала пару небольших смуглых грудок с острыми сосками. Тут же убрала.

— Убедился? Ты и сейчас ни на что не способен, кроме как жаловаться.

— Проверим?

Он нашёл в себе силы подняться с кушетки, но тут же завалился обратно от лёгкого толчка в грудь.

— Отвянь, герой-любовник.

Янис напоила его настоем горьких трав. Через некоторое время заставила проглотить лёгкий завтрак. Признала, что её гость скоро будет готов если не для любви, то хотя бы самостоятельно добраться домой.

— У тебя неплохой опыт обращения с пьющими мужиками, — признал Макс, доедая последние ложки густой кашицы.

— Папа запил, когда мама пропала во льдах. Не нашли ни бостос, ни тело. Я мелкая была. Но ухаживала за ним. И товарищи его помогли, взял себя в руки.

— Ясно…

— Потом один мой друг. Собственно, первый настоящий мужчина у меня в постели. С ним хуже было. Подсел на вытяжку из мхов, что растут вокруг теплиц — в анклавах у излучателей энергии. Курил самокрутки, выпадал в осадок. Потом его охватывала жажда деятельности.

— Ты его выгнала?

— Куда там… Старалась, чтоб он при мне ловил приход. Хоть под надзором. Раз заставил сделать затяжки. Всё поплыло в туманную даль… Дрянь несусветная. Хотя поняла, как на неё подсаживаются. В общем, возвращались с Дальнего Севера. Парни говорят, начал вопить в эфир что-то несусветное. Мол, улетает с Криона. Дал газ, взмыл свечой вверх, да так и свалился на хвост. Даже не попытался выровняться. Бостос пробил лёд и ушёл в пучину.

— Неужели курнул прямо в полёте?

Янис задумчиво поправила короткие волосы.

— Вряд ли. Но, говорят, северный мох обладает странным отложенным эффектом. Вроде сутки или двое прошли, токсин полностью вывелся из организма. И тут — ба-бах! Отец едва меня не убил, узнав, что не сообщила ему о пристрастии Улоса.

«Виновант проклянто кокаино, стоп наркота, эфиро, хлороформ», — вспомнил Макс песню доктора Александрова[1], но петь не пытался, потому что хоть убей не представлял, как перевести «Хиз импотенто, Хиз енг висит дер вниз енд не стоит…» на язык Креона, и по-русски не очень. Тем более Янис его жестоко уличила: после тяжкого перепоя у самого «дер вниз и не стоит». Ну, почти.

Неужели он начал заражаться местным пофигизмом вперемешку с цинизмом? И душа покрывается корой? А ведь девушка ему душу приоткрыла, рассказав про смерть мамы и самоубийство бойфренда, но не вызвала ничего, кроме воспоминаний о глумливой песенке. Или, может, состояние «после вчерашнего» виновато.

— Янис! А ты сама была там, где из планеты бьют пучки энергии? Или возле теплообменников-охладителей?

— Видишь же: я — живая. Значит, не приближалась.

— Я слышал легенду, что где-то сохранились тайные ходы к бункерам управления охлаждающими установками. Разузнав, можно будет регулировать климат.

Конечно, он не ожидал от партнёрши подробной информации. Как минимум, девушка должна знать то, что считается общеизвестным на Крионе.

— Раньше целые бригады киборгов Герума высаживались, что-то пытались вынюхать. Но в высоких широтах их не любят, в анклавы не пускали. Отгоняли даже от теплообменников, где лютый мороз. В общем, насколько я в курсе, не нашли ничего и плюнули.

Макс схватил её за кисть.

— Слушай, напарница! Значит, им нужно. Если найти самим этот вход и продать им… Наваримся лучше, чем с эскортирования грузовиков!

— Ищи! — она убрала руку. — Не верю. С эпохи перемен климата столько прошло мелких и крупных землетрясений, что наверняка старые входы и выходы засыпаны. Удивляюсь, что часть этих монстров ещё в строю. Наверно, у них какой-то очень прочный внутренний каркас. В наше время такое не построить. Технологии утеряны.

— Но есть же ещё Герум. Содружество. Множество планет, накопивших уйму знаний. Перед тобой сидит живое доказательство этой множественности.