Ледяной

— И если они не очень заняты, то могут прийти к нам. — Гвиннет немного замялась и продолжила: — Ну, то есть кто его знает, что ожидать от этого пророка. И справятся ли с ним пожилая волчица и маленькая сова. И ради Глаукса, не говорите Сарк, что я назвала ее пожилой!

Тут ей в голову пришла еще одна мысль.

— Тулли, я научила Сарк питаться грызунами — мышами и землеройками.

— Да, я тоже попытался накормить танцоров Скаарсгарда мышами, но они отказались есть. Они думают, что им уже не нужна еда.

— Но не все же волки обезумели! Далеко не все, к счастью. И ты можешь им помочь. Ловите грызунов — ты знаешь, где их искать. Принеси их волкам Кровавого Дозора, а потом можно будет слетать и к Кольцу Священных вулканов. Если совы захотят помочь, то это лучшее, что можно сделать.

Тут заговорил Крекл:

— Тулли, ты можешь вернуться к Великому Древу и позвать на помощь других сов?

— Да, я думаю, разведчики, спасатели и следопыты охотно откликнутся на такое предложение. Да, я помогу вам. Ну, тогда я полетел. Я знаю, где много полевок. Принесу их стражам из Кровавого Дозора, а потом полечу к вулканам и к Га’Хуулу.

Было решено, что Крекл продолжит путь к Кровавому Дозору и передаст Фаолану с Эдме рассказ Гвиннет.

Глава двадцать четвертая

Медвежья берлога

Фаолан с Эдме только что вернулись с дежурства, как появился Крекл. Он принес им настолько поразительные вести, что Эдме даже попросила его пересказать их несколько раз.

Под конец Фаолан повернулся к Эдме и сказал:

— Не думаю, что у нас есть выбор. Нельзя бросать Сарк и Гвиннет одних дожидаться появления пророка.

— Я тоже так считаю. По крайней мере, мы оставляем смену — теперь и Крекл будет ходить на дежурства.

Фаолан нахмурился.

— Думаю, нужно выходить немедленно. Уж очень мне не нравится, что Сарк с Гвиннет там одни. Почему-то мне кажется, что пророк так же опасен, как и волк с пенной пастью. Подумай только, как быстро распространились эти танцы — как настоящая заразная болезнь!

Ветер дул попутный, и они бежали с охотничьей скоростью. Прошло несколько часов, когда Фаолан ощутил знакомые вибрации, доносившиеся из глубины земли, покрытой толстым слоем снега. Его кривая лапа особенно чувствительно воспринимала любые неровности на местности, будь то закованный ледяной коркой ручей или лабиринт мышиных туннелей.

— Стой! — крикнул он Эдме, бежавшей впереди.

Волчица тут же остановилась и обернулась.

— Что случилось?

— Ничего особенного… трудно объяснить. Мне кажется, под этими сугробами находятся застывшие потоки лавы.

— И что? — спросила Эдме.

Вместо ответа Фаолан принялся рыть лапами снег.

— Фаолан, — недовольно сказала Эдме, — ты же не хочешь дорыться до лавы? Ради чего, собственно?

Когти Фаолана царапнули по камню, издавшему гулкий звук.

— Видишь, я прав! Тут когда-то текла лава.

— Фаолан, я тебя не понимаю. Мы должны бежать на помощь Сарк и Гвиннет, которые сейчас находятся у дерева обеи.

— Нужно остановиться здесь!

Шерсть у него на загривке встала дыбом, волк замер.

— Но зачем? Зачем нам здесь останавливаться?

— Я провел свою первую зиму в лавовом тоннеле вместе с Гром-Сердце. Там была наша зимняя берлога. Под нами сейчас тоже находится тоннель и проход. Проход в чью-то берлогу. Надо ее найти.

Эдме склонила голову набок и одним своим глазом изучающе посмотрела на товарища. В его глазах отражалась озабоченность, и что-то подсказывало ей, что дело здесь не только в воспоминаниях о Гром-Сердце. Фаолана тревожило что-то еще.

— Эдме, ну пожалуйста, — попросил серебристый волк. — Там могут находиться медведи. Они в беде.

— Откуда ты знаешь?

— Я… я чую это своей лапой.

Эдме посмотрела на кривую лапу Фаолана, из-за которой его и объявили малькадом. Она знала, что этой лапой он умеет ощущать то, что не замечают другие волки. Похоже на ее единственный глаз, который иногда видит больше, чем два.

Луна скрылась за облаками, в долине резко потемнело. Полумрак прорезала серебряная молния — это Фаолан резко подпрыгнул и по дуге опустился прямо в то, что издалека казалось сугробом. Вдруг оттуда донесся ужасный вой, как будто на свободу выбежали все волки Сумеречного мира. Снег обагрился кровью, затем еще раз.

Эдме ринулась к сугробу, в который нырнул Фаолан.

— Великий Люпус! — воскликнула она.

Это оказался вовсе не сугроб, а вход в лавовую пещеру. Там скулил медвежонок; из уха у него шла кровь. У базальтовой стены стояли двое чужаков — от них несло мертвым волком. Если бы не Фаолан, то запахло бы и мертвым медвежонком. В стране Далеко-Далеко волки поддерживали добрососедские отношения с медведями, так же как и с совами. Чужаки же нападали на всех без исключения, даже друг на друга.

— Мама! Мама! Просыпайся! — вопил медвежонок, но медведица была погружена в глубокий сон.

Фаолан поднялся на задние лапы и навис над чужаками. Один из них, со шрамом на морде, встал в оборонительную стойку и приготовился прыгнуть, другой заскулил и попятился. Тут раздался громовой рык.