Ледяной клад. Журавли улетают на юг

- Очень далеко, - ответил Николай Николаевич, - на весь здешний край хватит. Потом линию электропередачи с другими гидростанциями соединим, и получится общее на всю Сибирь энергетическое кольцо. Тогда в каждом поселке, даже самом маленьком, электрический свет засияет. А сколько новых заводов и вокруг них новых городов вырастет! И заметь себе, Евсей Маркелыч: это не пустой разговор, не фантазия, а дело самых ближайших лет. Мы не просто здесь бродим, берега рассматриваем - мы рабочие проекты составляем, а местами уже и работа начата. Скоро увидишь, как здесь все преобразится.

- Ну что ж, и хорошо, пора, - одобрительно сказал Евсей Маркелыч. - А то все еще глушью нас считают. Какая же мы глушь?

Вышел было совсем и опять вернулся:

- А как с плотами тогда? Как плоты плавить будем?

- Плотам конец, - засмеялся Алексей Степанович, - либо до плотины только. Через плотину сплавлять нельзя. В суда перегружать придется. А ты не горюй, Евсей Маркелыч: нам ангарского леса ох как много на постройку понадобится!

- В низовьях тоже лес нужен, - наставительно сказал Евсей Маркелыч.

- Нужен, так и для низовьев найдется.

- Это правда, - согласился лоцман, - лесу много ныне стали готовить. А плотина эта - штука хорошая.

- Знаменитая штука, - весело ответил Николай Николаевич, - только сделать ее надо быстрее. Строить начнем - будешь нам лес плавить?

- Для такого дела как откажешься!

- А как силенки у тебя?

- Силенки? Оно, конечно… - Он хотел рассказать пообстоятельнее, но сдержался. И только прибавил: - Ничего. Русский человек силен.

В узком луче прожектора, направленном на самую кичку, сквозь радужную изморось дождя показались могучие черные лапы якоря. Тихо заработали цепи. Плот пошел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

МЕЛЬ

Может быть, потому, что к утру дождь наконец перестал, тучи разошлись и обнажили ясное, голубое небо, а берега открылись в сверкающей зелени, или потому, что он так неожиданно появился из-за поворота, Енисейск показался всем изумительно красивым.

Белые, как кубики чистого снега, дома чередовались с кущами густолистых тополей.

Дальше от берега, над беспорядочной мозаикой разноцветных крыш, высились ажурные башенки старинных построек и серые шпили радиомачт. Поблескивающими в лучах низкого утреннего солнца строгаными бревнами была облицована, как гранитом, вся набережная. В двух местах прерывали ее съезды к реке, и эти съезды открывали глазу доступ в глубь города. Виднелись ярко-зеленые железные двери магазинов; как грани алмазов, вспыхивали на солнце стекла киосков.

Словно заранее сговорившись показать старое и новое в городе, по одному съезду поднимались в гору пять или шесть водовозов с черпаками, как пики торчавшими из бочек (колеса повозок подскакивали на камнях, и брызги воды огнистыми веерами взлетали над бочками). По другому съезду спускались к реке две легковые автомашины: серо-зеленый угловатый ГАЗ-67 и длинный черный ЗИЛ. Загнав их в воду, шоферы выскочили и стали начищать борта тряпками и вениками. Неприглушенные моторы ритмично постукивали, и этот стук сливался с частым дыханием лесопильных рам судоверфи, расположенной в верхней части города.

Здесь все было белым, потому что все было деревянным и новым: и многочисленные корпуса завода, и весь рабочий поселок, и штабеля досок на складе, и колоссальные груды опилок, как оползни надвинувшиеся к реке. На воде цепочкой вытянулись такие же новые, только не белые, а со смоляным жирным блеском, большегрузные баржи, выстроенные на этом заводе-верфи. Поодаль, на берегу, задрав к небу концы шпангоутов - кокор, стояли недостроенные баржи. Их было много, целый десяток, а может быть, и больше. Все в разной степени готовности, и это было похоже на картинки из учебника, где показывается последовательное превращение личинки в бабочку.

Несмотря на раннее утро, на верфи уже стучали молотки, визжали передвижные моторные пилы, и сухие сосновые брусья с тонким звоном падали на землю.

У берега, заслонив собою маленькую, словно игрушечную, и такую же красивую наплавную пассажирскую пристань, дымил огромный красно-желтый теплоход. За ним, как поплавки невода, вытянулись редко счаленные шестнадцать морских барж - лихтеров. Караван растянулся по крайней мере на километр. Невероятным казалось, что один теплоход может тащить такую большую и тяжелую связку против течения.

- Ой, «Сплавщик» наш! «Сплавщик» стоит! - закричала Ксения.

Она показывала рукой в направлении устья маленькой речки, разделявшей город на две части. Там действительно среди многочисленных паузков и барж стоял широкотрубный серый пароход, очертаниями своими напоминавший эскадренный миноносец, только уменьшенный в несколько раз. Ни малейшего дымка не вилось над ним, ни одного человека не было видно на палубе, он словно спал, забыв, что наступило утро.

- Значит, все еще на ремонте, - проговорила Ксения, - все люди внизу, в трюме, у машин работают.

- Да, а потом еще в Стрелку пойдет брать горючее, - тихо вздохнула Ирина Даниловна. - Когда же он нас нагонит? И нагонит ли?