Ледяной клад. Журавли улетают на юг

- Стоп! - заорал Михаил. - Вот не знал я. Выходит, ты без головы, Макся?

- Ну… я же в переносном смысле… я имел в виду - общая… Понимаешь, мысль общая, единая. Как, будем думать?

- Думать, Макся, всегда нужно. Полезно.

И теперь, в сотый раз любуясь багровой, с синеватым отливом, блестящей кожей на больной руке, Максим тоже, наверно, в сотый раз, завел свой разговор:

- Давай все-таки думать, Мишка. А?

Михаил, как солдатиков, расставил патроны. Сперва в одну шеренгу, потом перестроил, так сказать, повзводно: мелкую дробь, крупную дробь, картечь, жаканы.

Он не спешил отвечать, но по лицу его было видно, что разговор этот вообще ему нравится и только, может быть, жаль - не сам Михаил его начинает.

- Думать… Не думать, Макся, а все заново взвешивать, - наконец медленно проговорил он и втолкнул последний жакан в последний патрон. Думано было, брат, еще когда мы с тобой комсомольские путевки получали. Не такая разве и тогда уже была у нас с тобой «общая мысль» - работать там, где интересней и где труднее?

- Раньше всего, где нужнее, - добавил Максим.

- Надо слушать. С этого я и начал - где нужнее. Стало быть, все уже было думано? Было! А взвешивать, согласен, давай. На весах у нас Ингут и сам рейд Читаутский. Начинаем. Первое: где интересней?

- Для меня - на рейде, - без колебаний сказал Максим.

Михаил поутюжил пальцами свой длинный нос, подергал его за кончик, словно проверяя - нельзя ли вытянуть еще немного.

- Ну-у… Это, брат, называется чистой эмпирикой. Я - за движения души, но все-таки чтобы и не против логики. Поэтому выкладывай доказательства. Чем интересней?

Если бы такой вопрос Максиму задал гипнотизер, погрузив предварительно в сон и совершенно выключив его волю, Максим, вероятно, ответил бы: «На рейде - Феня. Этим и интересней». Михаилу он так ответить не мог. И не потому, что хотел бы скрыть от него это в действительности больше всего манящее обстоятельство. Просто он сам не считал его главным, во всяком случае - главным, подлежащим, по требованию Михаила, логическому обоснованию. И начал загибать пальцы на здоровой руке.

- Народу там больше. Будут друзья. Общение, разговоры.

- Раз, - сказал Михаил. - Малоубедительно. Здесь мы тоже не робинзоны… Людей видим. Говорить не разучимся. Зато на Ингуте мы среди первозданной природы. А на Читауте все уже вытоптано. Дальше?

- На рейд из Покукуя каждую неделю привозят кинокартины, а радиоприемники имеются почти в каждом доме.

- Два, - сказал Михаил. - Не годится. Быть среди живой природы лучше, чем видеть ее на экране, плоскую и серую. Попереживать над судьбой человеческой? Пожалуйста, бери на рейде в библиотеке книги, приноси сюда, читай и переживай. В кино, раз в неделю, и отсюда на рейд сбегать можно. А радио - ну, давай купим! Деньги же есть. Дальше?

- Там чему-нибудь нас выучат, а здесь - чему? Так и Цагеридзе сказал. А я бы, например, с удовольствием - мотористом на катер. Здесь, как ни считай, мы с тобой чернорабочие.

- Разнорабочие. - поправил Михаил, - черной работы не существует и белой тоже. Любая работа - труд. А работа, которая никаких знаний не требует, та - «разная». Но мотористом на катер, прямо сказать, и я бы не прочь. Может, тебе лучше бы в рулевые?

- Ну, там разберемся, - миролюбиво проговорил Максим. - А на катере, понимаешь, плоты отводить, буксировать илимки с грузом… Главное производство! Река. Тайга. Воздух. Солнце. И, понимаешь, настоящая рабочая специальность.

- Ладно, я в рулевые пойду, - сказал Михаил, словно для этого не хватало только его согласия. - Рулевой на катере, иными словами, - капитан корабля. - И спохватился: - Давай еще доказательства.

- Все. Больше нет. Подсчитываем очки. Из трех предложенных доказательств я принял три, ты - одно. Не приняли: я нуль, ты - два. Складываем все это вместе, в одну душу. Получается, плюсов четыре, минусов два. Так?

- Математика, конечно, тут не годится, но, скажем, так, - не очень охотно, а все же подтвердил Михаил. - Пошли дальше. Доказывай теперь, где труднее.

И Максим опять обосновал три своих доказательства и снова набрал четыре плюса и два минуса. Плюсов могло бы оказаться и больше, если бы Максим сумел убедить Михаила в том, что работа моториста в общем труднее, чем работа «смотрителей дорог». Михаил упрямо повторял, что Максим путает два понятия трудность и интересность и что работа моториста попросту интереснее, а не труднее. Он щупал свои бицепсы и кричал: «Кому больше они нужны - рабочему на дорогах или мотористу?» Максим протестовал: «Не меряй трудности только на силу рук. Голова! Голове где труднее?» И Михаил резал его под самый корень: «Голове труднее всего спорить с тобой, Макся».