Ледышка-Шарлотта

И с этими слова он развернулся и зашагал прочь.

Ужин в тот вечер протекал в атмосфере напряжения, что не было сюрпризом, учитывая, что случилось с пианино Кэмерона, и последовавшее во второй половине дня представление, которое я устроила. Я заметила, что дядя Джеймс, то и дело, бросает на меня нервные взгляды, будто опасаясь, что я в любую минуту могу подняться со своего места и потребовать везти меня к парому. В конце ужина он откашлялся и сказал:

— Завтра я везу Лилиас в город на сеанс терапии. Я уже поговорил с её терапевтом по телефону и, если ты тоже хочешь поговорить с ней, у тебя будет полчаса, после того, как она закончит с Лилиас.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что дядя Джеймс смотрел на меня.

— С чего бы мне захотеть общения с психотерапевтом? — спросила я. Я взглянула на Кэмерона, думая, что должно быть он передал наш разговор отцу, но заговорила Пайпер: — О, надеюсь, ты не возражаешь Софи, но я рассказала папе о том, как ты... всячески стараешься пережить смерть Джея. — Она улыбнулась мне рассеянно, играя со своим колье на шее, её пальцы поглаживали белую щеку куклы.

Я вдруг почувствовала, как моему лицу стало жарко. Все смотрели на меня.

— Всячески стараюсь? — переспросила я. — Да, я потеряла друга, и я скучаю по нему, но я бы не назвала это, что я всячески стараюсь пережить его смерть. Ведь то, что я испытываю, это нормально, разве нет?

— Конечно, — немедленно откликнулся дядя Джеймс. — Конечно. Абсолютно нормально. Это было всего лишь предложение, не более. Но, если ты не хочешь идти, тогда конец разговору.

Когда мы поднялись наверх, чтобы разойтись по комнатам, я остановила Пайпер в коридоре и спросила:

— Зачем ты сказала такие вещи про меня своему папе?

Она выглядела искренне удивленной.

— Ну ты же не против, да? Я просто подумала, что тебе может помочь, если ты с кем-то поговоришь. Вот и все. Я знаю, многим людям претит идея походов к психотерапевтам, но эта, что работает с Лилиас, правда очень хорошая. Она очень помогла Лилиас. Я слышала, что психотерапия может быть очень полезной для тех, кто горюет. Надеюсь, ты не думаешь, что я предала твое доверие, поговорив об этом с папой? Меня бы очень огорчило, если ты так подумала.

Какое-то мгновение я, молча, смотрела на неё. Она казалась такой искренней и в её глазах читалась неподдельная озабоченность, когда она смотрела на меня.

— Ты же не сердишься на меня? — спросила Пайпер, кладя руку мне на плечо. Я обратила внимание, что она больше не носит повязку, что было странным. Но, если честно, было похоже, что с её рукой вообще ничего такого не случалось. — Прости, если я сделала что-то не так.

— Не бери в голову, — сказала я. — Забудь.

Она пошла к себе в комнату, и я была рада видеть, как она уходит. Я пошла к себе, но спустя минуту или около того, услышала, как кто-то негромко стучится в дверь. Я открыла и обнаружила, что это была Лилиас. Она бросила взгляд в обе стороны коридора, будто боясь, что её кто-то может подслушать, а потом подалась ближе и сказала:

— Будь осторожна сегодня ночью. Одна из них выбралась.

— Одна из них? — Я нахмурилась. — Ты говоришь о Ледышке-Шарлотте?

Лилиас кивнула.

— Я пересчитала их, — сказала она. — Только что. Одной не хватает. Одна из них выбралась. Ты должна проверить свою комнату. Убедись, что её здесь нет, а потом запри дверь. Не открывай до утра.

— Но Лилиас...

— Я не хочу ослепнуть, а ты? Запри дверь, если не хочешь закончить как та девочка на фотографии.

— Хорошо, а как же остальные?

— Остальные?

— Кэмерона и Пайпер?

— Куклы ничего не сделают Пайпер, — сказала Лилиас так, будто это было очевидно. — А вот Кэмерон не верит в них, поэтому я скажу ему, что злой скелет опять говорил со мной. Тогда он ляжет спать на кресле в моей комнате, и я смогу защитить его. Куклы хотят больше всех навредить Кэмерону.

— Почему больше всего ему?

— Потому что Пайпер ненавидит его. — Лилиас в презрении скривила губы. — Он лучший брат на свете, но Пайпер ненавидит его, потому что он видит какая она на самом деле. — Её ладони сжались в кулаки, и она продолжила: — Иногда мне снятся кошмары, что куклы добрались до него и выкололи ему глаза иголками, и что он слепой больше не может играть на пианино, и он становится самым грустным человеком на свете. Но я ни за что не позволю этому случиться. Я раздавлю все их маленькие гнилые головы, если они близко подойдут к нему.

После того, как Лилиас скрылась в своей комнате, я закрыла дверь, и, подумав мгновение, заперла. Я обыскала всю комнату, но не нашла ни одной куклы.

Весь этот разговор об ослеплении навел меня на мысли о черно-белой фотографии, висевшей в старой классной комнате, об учительнице, жившей раньше в этом доме, которая стояла возле дома со своими воспитанницами, включая девочку с завязанными глазами. Мне вспомнилось одно из нашептываний Ледышек-Шарлотт:

Давай поиграем в игру «Столкни учительницу с лестницы»!