Легавые. Ружье. Загадка Глухого

Встречный автомобиль попытался объехать пылающий кадиллак». Но тут раздался второй взрыв. Автомобиль резко вильнул и врезался в парапет.

Когда на место аварии прибыли полицейские, они обнаружили в живых только окровавленную девушку лет змнадцати. Ее выбросило из второго автомобиля через Лобовое стекло.

ГЛАВА VIII

Часы посещения больных в «Буэнависта» по воскре- жьям с утра — от 10 до 12. Для врачей воскресенье — трудный день, пожалуй, даже труднее субботы, хотя субботние вечера особенно богаты на сломанные руки и ноги, пробитые головы и так далее. Субботними вечерами население неотложной помощи напоминает вокзал. Ну а по воскресеньям родные и близкие тех, кому не повезло накануне, приходят навещать пострадавших.

Стиву Карелле не повезло в четверг, и теперь, воскресным утром, он сидел в постели, обложенный подушками, котрые дала Тедди и чувствовал себя вялым и небритым, хотя побрился пять минут назад. За несколько дней, проведеянных в больнице, он потерял три килограмма (когда так трудно дышать, нос-то заклеен), у него болело все лицо, а это вполне может создать у мужчины ощущение, он не брит.

С четверга Карелла то и дело размышлял о случившимся и, пройдя стадии ярости, жажды мести и стыда за свои промахи, решил, что во всем виноват только Глухой. Это было неплохое решение, оно снимало вину с юных подонков — в самом деле, мог ли опытный сыщик опозориться перед двумя сопляками? — и ложилось все на плечи великого злодея, подходящего козла отпущения.

Корелла вспомнил старый еврейский анекдот, услышанный от Мейера. Мать говорит сыну: «Недотепа,

найди себе эту* На что сын ей отвечает: «Как же я найду работу, ж я недотепа?* Получалось очень похоже: «Как ты мог допустить, что великий злодей так тебя отделал?»— «На то он и великий злодей!»

Можно ли считать Глухого великим злодеем? Когда Карелла выйдет на работу, он проведет на эту тему симпозиум. Если верить врачам, изучавшим его черпак, это произойдет не раньше, чем в следующий четверг. Врачи объяснили: потеря сознания всегда связана с сотрясением мозга, что влечет за собой угрозу внутреннего кровоизлияния, а стало быть, не меньше недели надо находиться под наблюдением медиков. Увы, с врачами не поспоришь!

Возможно, Глухой не великий злодей, а ловкий хитрец, Тогда это наводило на еще более мрачные мысли. Если он такой изобретательный, можно ли надеяться, что по лицейские сумеют угадать его козни и разрушить дьявольский план? Да ладно, возразил себе Карелла, какой там дьявольский план? А какой же еще? Как иначе назвать вымогательство и два убийства? Страшно подумать, какую сумму он назовет в следующий раз и кого назначит оче редной жертвой! Ясно, что в ближайшее время в участок принесут еще одно письмо с новым требованием, и, если его не выполнить, произойдет очередная трагедия.

— Нет, — продолжал размышлять Карелла, — он такой же человек, как и мы, с обычной человеческой психологией Он получает удовольствие* от того, что у нас ничего hi получается, и считает себя вправе приводить угрозы в исполнение. Следовательно, можно предположить, что дм первых преступления были лишь подготовкой к главному удару. Судя по всему, он решил пройтись по муници пальной лестнице и, если во второй раз увеличил сумму в десять раз, значит, новой жертвой станет, скорее всей» мэр Джеймс Мартин Вейл собственной персоной. Голо* его может стоить раз в десять больше, чем заместим ля, — то есть полмиллиона. Недурно!

Впрочем, разве я могу предугадать, что придет в голая} этому гению?

И почему я должен что-то предугадывать?

Что же происходит — готовит ли он почву для главное- убийства? Вынашивает какой-то другой дьявольский (тьф) опять начинается) план?

В этот момент в комнату тихо вошла Тедди Карелла.

Теперь размышления Стива свелись к одной проеме — кто кого поцелует первым. Поскольку нос его был забинтован, он решил предоставить инициативу жене. Целовалась она так мастерски, что Стив едва не занялся собственным дьявольским планом, успех которого к тому привел бы к скандалу, и администрация <Буэнависты» никогда больше не пустила бы его на порог — даже в отдельную палату.

Патрульный Ричард Дженеро лежал в той же больнице, но мысли его этим воскресным утром были заняты не любовными делами, а карьерой.