Легавые. Ружье. Загадка Глухого

— Времени у меня оставалось — девать некуда, вот я и решил нагрянуть к Марджи. Узнать, как она поживает, послушать ее новые вирши. «Твой волосатый инкубус вселяет ужас*— это еще один ее перл. Жуть, да?

— Жуть. Что же вы увидели, когда пришли?

— Я постучал в дверь. Никто не ответил. Я снова постучал, опять молчание. Потом повернул ручку. Сам не знаю зачем. Обычно ведь как бывает: стучишь — не открывают. Значит, никого нет дома. Ты поворачиваешься и уходишь. Верно?

— Верно.

— Но я повернул ручку, и дверь открылась. Я окликнул ее: «Марджи!» Мне никто не ответил. Я заглянул в квартиру. Запашок — будь здоров! Это меня удиивило. Марджи всегда была такой чистюлей, что просто кошмар. В общем, я взял и вошел. И увидел ее в кухне на полу с ножом в груди.

— И что вы сделали?

— Закричал.

— А потом?

— Побежал вниз.

— Потом?

— Нашел патрульного и сказал ему, что в квартире наверху — убитая. Я сказал, что Марджи убили. — Коу помолчал и спросил — Вам нужно имя сеньориты?

— Зачем?

— Чтобы проверить мой рассказ. — Коу пожал плечами. — Чтобы удостовериться, что я провел с ней вечер, а не зарезал бедняжку Марджи.

— Судя по виду бедняжки Марджи, — сказал Мейер, — мне следовало поинтересоваться тем, что вы делали неделю назад.

ГЛАВА V

Его прогноз не подтвердился.

Впрочем, он не был судмедэкспертом. Увидев лицо убитой, Мейер предположил, что она лежит здесь уже неделю.

Судмедэксперт придерживался другого мнения. В квартире вовсю работало отопление — большая редкость в октябре для таких трущоб. Владельцы домов в этих районах приберегают топливо на январские и февральские холода и до конца декабря стараются лишнего не тратить. Но окна квартиры были наглухо закрыты, в квартиру никто не входил, и никто из нее не выходил, а значит, она не проветривалась, и в тепле бедная Марджи Ридер плохо сохранилась.

По мнению судмедэксперта, это случилось в пятницу вечером.

Несчастную птичку отправили на тот свет именно тогда, а может, чуть раньше или чуть позже, если принять во внимание, что температура в квартире — величина переменная. Мейер не мог взять в толк, как городские власти надеются справиться с демографическим взрывом. Обитателям трущоб после одиннадцати вечера остается единственная радость — забраться под одеяло и попробовать согреться. Он спросил судмедэксперта, не пыталась ли Марджи Ридер в пятницу вечером согреться известным способом, на что тот ответил, что следов спермы во влагалище покойной не обнаружено. Кроме того, бедняжка была полностью одета. Кто-то просто взял и всадил нож в несчастное создание — самое что ни на есть заурядное убийство.

Судмедэксперт, попрощавшись, отбыл. Мейер заступил на дежурство в 16.00, прошло уже полчаса, надо было раскалывать этот орешек. Он позвонил лейтенанту и спросил, кто будет работать с ним в паре. Бирнс ответил, что Коттон Хейвз. Они уже собирались ехать на квартиру убитой, как у низкой деревянной перегородки, отделявшей следственный отдел от коридора, появился человек.

— Кто тут у вас ведет дело об убийстве Марджи Ридер? — спросил он.

— Я, — отозвался Мейер.

— Можно войти?

— Конечно, — Мейер встал и открыл дверцу в перегородке.

Человек держал перекинутое через руку пальто, в другой руке у него была шляпа. Посетитель явно неуютно чувствовал себя в синем строгом костюме: казалось, что он надел его специально для визита в полицию, но с большим удовольствием оказался бы в спортивной куртке или свитере. Он сел на предложенный Мейером стул и уставился на Хейвза, который подсел к столу.

— Я детектив Мейер, — сказал Мейер. — А это детектив Хейвз. Мы вместе работаем над этим делом.

— А я Джим Мартин, — представился посетитель. Это был крупный человек с широкими плечами, большим бугристым лицом и тяжелыми сильными руками уличного забияки. Его каштановые волосы были подстрижены коротко, по-военному, а темные глаза казались почти черными. Он сидел рядом с Хейвзом и подавлял его своими размерами, хотя тот весил под сто килограммов и ростом был почти метр девяносто. Возникло ощущение, будто Джим Мартин вот-вот выскочит из тесного костюма и заполнит своим телом следственный отдел, а может, и весь участок. По тому, как он сжимал и разжимал огромные кулаки, облизывал губы и поглядывал на Хейвза и на Мейера, чувствовалось, что посетитель сильно нервничает. Детективы терпеливо ждали. Наконец Мейер прервал молчание:

— Мы вас слушаем, мистер Мартин.

— Я ее знал, — сказал тот.

— Вы знали миссис Ридер?

— Я не знал, что она была замужем, — ответил Мартин.

— Она вдова. Ее муж умер вскоре после войны.

— Я этого не знал.

Он снова замолчал, сжал в кулак правую руку, затем левую. Его шляпа упала на пол, он подобрал ее и виновато посмотрел на Хейвза, который пристально наблюдал за странным посетителем.

— Итак, вы знали ее, — подсказал Мейер.

— Да.

— Откуда?

— Я бармен.

Мейер кивнул.

— Где вы работете, мистер Мартин?

— В «Перри». Знаете такой бар? Он на Дебек-авеню.

— Знакомы с этим заведением, — кивнул Хейвз.