Легенда о яблоке. Часть 1

Крис остался наедине со своими размышлениями и подарками для Софии. Проведя пальцами по ярким бутонам роз, он мечтательно улыбнулся.

– Ты будешь моей, София! Только ты, и больше никто!– прошептал он над цветами, будто заговор.

В парадную дверь постучали. Рискин оглянулся вокруг, но хозяева не спешили узнавать, кто к ним пожаловал. Тогда он взял на себя смелость открыть дверь.

На пороге в пыльном пиджаке и с тяжелой сумкой на плече стоял почтальон Эль-Пачито.

– Привет, Крис. Почта для Дьюго.

– Доброе утро. Спасибо, я передам,– ответил Рискин.

Почтальон протянул парню несколько конвертов и пачку газет. Крис кивком поблагодарил мужчину и захлопнул дверь. Направляясь к своему креслу, Рискин невольно перебрал конверты и замер, увидев на одном из них надпись: «Штат Техас, Хьюстон. Колледж им. Б. Гейтса, приемная комиссия. Софии Ланц Дьюго».

Криса насторожил адрес отправителя. Видимо, это и было то самое приглашение в колледж, тот самый ответ, который ждала София. Вдруг что-то защекотало в его животе, и он без всякого угрызения совести сунул конверт за пазуху. Застегнув пиджак на все пуговицы, чтобы через рубашку не просвечивало, Рискин огляделся, несколько раз глубоко вздохнул и аккуратно сложил почту на комод. Затем он как ни в чем не бывало взял свой букет и стал ожидать именинницу, чтобы искренне поздравить ее с шестнадцатилетием.

София спустилась к столу в мрачном настроении, но была обходительна и терпелива. Поздравление Криса никак не повлияло на ее самочувствие, но неприятие и раздражение к нему сгладилось его покорностью и искренним сознанием своей вины в проявлении излишней настойчивости и непонимании.

Их прогулка по саду после завтрака окончательно развеяла неприязнь Софии к Рискину. И все же рядом с ним мысли девушки были заняты, скорее, переживанием нахлынувших воспоминаний о незнакомце, который исчез так же неожиданно, как и появился. София больше не чувствовала такого влечения к Крису, как это было при их знакомстве и долго после. Сейчас ей было грустно и одиноко. Но одиночество было приятно и дорого для нее тем, что можно было отдаться сладким грезам, мечтам, пусть не о незнакомце, ведь она не знала его по-настоящему, но о призраке из толпы, когда-нибудь откроющим ей свое сердце, и о далеком, зовущем ее Хьюстоне.

***

Прошла неделя, за ней другая. Боль от жестокой несправедливости судьбы стала утихать. Но смириться с поражением было не в духе Софии. Однако она нуждалась в мудром совете, так как юношеская горячность и пристрастность лишали ее способности принимать объективные решения.

Хелен была расстроена за дочь и не могла помочь разрешить ее ситуацию с учебой. От Ланца и Милинды ждать было нечего: от отца – потому что был всей душой против, от сестры – потому что мысли о будущем сместились на второй план, а первый занял обаятельный Джек Маузер. Джек – симпатичный, застенчивый на людях, но горячий и решительный наедине.

София разочарованно приходила к выводу, что детская общность и взаимопонимание между ней и сестрой стала блекнуть, и каждый решал за себя, уходил в свою реальность. Мать поддерживала ее, как могла, но София старалась не обременять ее своими переживаниями, и без того хватало волнений. Она оставалась одна.

«Если бы рядом был Брайан, он обязательно помог бы и придал сил. Что я могу одна в этом скупом, холодном, вязком болоте?» Девушка запиралась в своей комнате и в сопровождении громкой музыки выбрасывала все свое негодование и тоску через бешеные, бесконтрольные и изматывающие танцы у зеркала, на постели. Это спасало на время. Гнетущие чувства возвращались вместе с ночью, временем, когда София оставалась наедине с темнотой, тишиной и осознанием полной несостоятельности всех вариантов решения проблемы.

И без того подавленное настроение осложнялось тем, что София осталась невостребованной. Обучение в школе закончилось, попытки отца приобщить дочь к решению проблем фермы только усилили душевные переживания и пробуждали откровенное сопротивление всему, что имело отношение к семейному бизнесу. Избегание расценивалось Ланцем как игнорирование семейных обязанностей и традиций, это, в свою очередь, вызывало еще больше раздражение.

Ничего не оставалось, как искать помощи у доктора Логана. Он всегда умел расставить точки над «и». Бен был крайне удивлен молчанием приемной комиссии колледжа Хьюстона, куда София послала свое резюме, ведь он сам наблюдал уровень умственных способностей крестницы и не сомневался в соответствии ее задатков критериям отбора.

– Почему ты раньше не сообщила мне об этом? Я бы узнал, что необходимо сделать, чтобы комиссия рассмотрела твою кандидатуру повторно,– удивленно и с сопереживанием спросил Логан.

– Что уж тут говорить. Нет ответа – нет места в колледже,– мрачно заявила София.

– И ты так просто это говоришь?! Никогда не находил в тебе пессимистических настроений. Я возмущен твоей пассивностью.

София виновато приняла упрек. Она тоскливо взглянула на голубой экран монитора, на клавиатуру и неуверенно перевела взгляд на крестного.