Легенда о Макаре

– Мы пока не ведем протокол. Если какие-то факты можно трактовать двояко и не в Вашу пользу, то мы их по обоюдному согласию исключим из протокола.

– Протокол все-таки будет.

– Есть зарегистрированная жалоба. На преступления военного времени нет срока давности. Протокол должен быть обязательно. В ответе на жалобу будет ссылка на документы и факты, установленные расследованием и протокол в том числе.

– Уже и следствие ведется…

– Нет пока события преступления, дело не открыто, поэтому ни о каком следствии речи быть не может…

– И я вам должен дать факты, на основании которых вы откроете дело…

– Если они есть, то дайте. Сами понимаете, будет хуже, если мы их обнаружим без Вашей помощи.

– Уже пошли угрозы.

– Какие же это угрозы?! Это юридические положения, принцип уголовного законодательства.

– Хорошо, пишите. Эта женщина права, я ее тоже узнал. Она так и осталась конопатой. Я на самом деле Писаренко Петр Мартынович. Мой отец был раскулачен. Нам выдали справку, и мы смогли пристроиться в Донбассе на шахте. Отец перед войной погиб в забое. Когда немцы оккупировали Донбасс мне, как и многим не удалось эвакуироваться. Болтался полгода, пока не перешел линию фронта. Был у меня из документов только аусвайс, оккупационное удостоверение или пропуск. Я боялся, что меня не возьмут в армию, поэтому дописал в пропуске одну букву в фамилии. Особист, который меня проверял, сказал: «Ты молодой, серьезно нагрешить вряд ли успел. Иди, воюй, окопы тебя проверят». Мне за себя не стыдно, думаю, проверку окопом выдержал.

– Вопрос возможно неуместный, но я его задам. Почему Вы не записались добровольцем в Красную Армию еще в июне, ведь Вам уже было восемнадцать лет?

– Помешали личные причины, – сказал после некоторого колебания замдиректора. – Да, мог бы воевать на десять месяцев больше. Думаю и оставшихся месяцев хватило, чтобы искупить вину потяжелее. Теперь можете меня опозорить и посадить.

– Фамилию менять не возбраняется, хотя формально Вы сделали это без разрешения. Подделка документа удостоверяющего личность. Если нет ничего другого, то это не военное преступление и можно распространить на него срок давности.

– Как быть с моей настоящей фамилией?

– Как хотите. В любом случае нужно писать заявление. Проще с опозданием на пятьдесят лет узаконить Вашу теперешнюю фамилию.

Писаренков выглядел так, словно сбросил тяжелый груз или пересилил себя и сделал что-то неприятное, что долго откладывал и не решался сделать.

– Когда и кому писать заявление?

– На имя городского прокурора. Но с этим торопиться не следует. Мы скажем Вам, что и когда нужно будет сделать. У меня к Вам просьба, мне нужно пройти в отдел главного металлурга. Нужна техническая консультация.

– Прокуратура разворачивает сталеплавильное производство, – попытался пошутить замдиректора.

– Читаю «Записки металлурга» Макара Мазаева, возникли вопросы.

По лицу Писаренкова пробежала тень. Это не ускользнуло от Михаила.

– И что за вопросы, если не секрет?

– Интересует техническая подоплека его рекордов.

– А-а-а! Об этом до сих пор говорят. Хотя есть посвященные, для которых, как они утверждают, нет никакой загадки.

– Мне бы такого посвященного.

– Знал бы, назвал фамилию! Можем поискать среди ветеранов мартеновского цеха. Их не так много осталось.

– Обязательно воспользуюсь Вашим предложением. Но для начала меня устроит любой инженер, сведущий в технологии мартеновского производства.

– Вас проведет прямо на место инспектор отдела кадров. Подождите несколько минут.

Писаренков вышел в приемную. Действительно, через минуту за ним зашла стройная девушка в джинсах и свитере.

Завод поражал Михаила размерами агрегатов и зданий. Он вертел и задирал голову, разглядывая исполинские сооружения, как правило, окутанные паром или дымом. Девушка догадалась и с готовностью превратилась в гида.

– Это градирня, высота 50 метров , а это дымовая труба листопрокатного цеха, 120 метров , а сам цех полтора километра длиной, по нему ездят на велосипедах и мопедах…

Писаренков не поленился позвонить начальнику сталеплавильной лаборатории. Тот встретил Михаила в вестибюле исследовательского корпуса:

– Константин Георгиевич Папушев, начальник отдела, – представился худощавый черноволосый мужчина, с сильной проседью.

– Михаил Гречка, следователь прокуратуры.

– Решили привлечь Макара к уголовной ответственности за липовые рекорды. Так организатор не он. Организаторов еще Сталин примерно наказал, только за другое. Может, и за это, а сказал за другое.

– А можно более детально. Я не металлург, мне нужно разжевать.

– Извините, за несдержанность. Я забегаю вперед и возможно не в ту сторону. Первое слово гостю. Пройдемте в мой кабинет.

– Направление нашей беседы Вы определили правильно. Но, как говорится, в ногах правды нет.