Легенда о невесте людоеда (СИ)

— Она в сговоре с ними! Монстры, небось, прислали ее, чтобы еще детей им привела! Всё мало! Ух, подлоеотродье!

Отец больше не мог сдерживать разъяренную толпу, та набросилась на девушку и начала избивать ее кто башмаками, а кто голыми руками. Новой волны боли Тери не смогла выдержать — сознание покинуло ее тело, избавляя от страданий хотя бы на время.

17

Ледяная вода обрушилась на голову Тери, попала на грудь, руки и спину. Первое, что почувствовала девушка, когда к ней вернулось сознание, это боль. Знакомая, родная боль; больше она не шокировала, не приводила в панику, а давала знать, что Терисия еще жива, что должна бороться. Перед ней стоял ее же отец с пустой лоханью, в то время как его дочь сидела на полу в хлеву. Никто даже не удосужился убрать навоз оттуда, куда кинули пленницу. Она попыталась подняться на ноги, но тщетно, ведь поняла, что ей на шею нацепили собачий ошейник и посадили на цепь.

— Даже не пытайся. Не вырвешься, — надменно произнес папа. — Цепь крепкая и выдерживала быка, если помнишь.

На глаза девушки накатывались слезы. Разве для того она бежала из плена, чтобы дома ждала точно такая же судьба? Да нет же, здесь все намного хуже — близкие люди, семья и даже соседи ненавидят ее. Отец перевернул лохань и сел на нее как на табурет в значительной дистанции от дочери. Тери попыталась успокоиться, не делать поспешных выводов. Может быть это не ненависть. Родные и соседи страшатся ее облика, но она еще сможет убедить их, что не опасна, что сама жертва, бояться им нечего.

— Я помню всё, па. Помню бычка на этой цепи, сама кормила. Помню этот хлев, — она окинула печальным взглядом помещение. — А ты? Папа, ты ведь узнал меня?

— Да. Ты моя четвертая дочь Терисия, — ответил мужчина. Девушка улыбнулась и попыталась подойти к отцу ближе, но цепь звонко натянулась.

— Папа, на мне проклятье. Скоро оно спадет само, ритуал не завершен — я сбежала от троллей. — Казалось, отец внимательно ее слушает, а Тери вдохновленно продолжала, — Скоро я стану сама собой, обычной девушкой. Не хочу никому зла, я просто пришла домой потому, что надеялась на вашу защиту и помощь. Папа, мне больше некуда идти. Ты, мама, сестры — единственное, что у меня есть в этом мире.

Мужчина пристально смотрел на троллиху, в которой, с трудом, но еще узнавалась его дочь. Возле хлева стоят его соседи, которые видели возвращение, которые били ее, а потом принесли в хлев. Даже с соседями он чувствовал большее родство, чем с той, кто называлась дочерью и просила защиты. На манипуляции монстра он не поддастся никогда.

— Моя дочь Терисия сбежала из дома ночью, — спокойно сказал мужчина так, будто не слышал ее предыдущих слов, — она подставила меня под удар перед моим партнёром, которому была обещала замуж. Трое суток мы искали мою дочь всем селом, но нашли лишь изможденную похищенную той же ночью лошадь. Турецкий богатый жених отказался продавать мне свой товар, посчитал побег невесты унижением чести. Я из-за любимой дочери лишился товара и выкупных денег за невесту, на которые мы должны были жить всю зиму. Гордыня дочки привела нас к жизни впроголодь, и я проклял Терисию. Я сказал, что когда Тери вернется, прогоню ее или побью кочергой. Она мне больше не дочь и никогда ею не будет.

Слушая жестокие речи отца, девушка не могла узнать того мужчину, что сидит перед ней. Конечно, родители никогда не баловали лаской и нежностью своих детей, но она всегда считала своего отца мудрым, справедливым и верующим человеком. Прощать завещала дева Таина, помогать слабым просил Ангел Господень. Сейчас словно впервые видела алчную суть родителя, которую он никогда и не пытался скрыть — просто Терисия не хотела замечать реальных папиных целей в упор.

— Так это всё, что тебя волнует? — в голосе пленницы появилось растущее возмущение. — Деньги? Прибыль? Твоя дочь исчезла, а ты думаешь о потерянном зяте и товаре?

— Из-за тебя мы голодаем! — с надрывом кричал отец.

— И потому готов был пожертвовать мной? — все злее говорила Тери. — Продать меня незнакомцу? Почему же ты меня сразу троллю не продал на съедение, па? Для этого меня растил — на продажу, как корову или свинью? Для этого воспитывал в вере, приказывал хранить невинность — так денег получишь больше?

Мужчина хотел было что-то ответить, но запнулся, подбирая наиболее точные слова. Он даже вскочил с лохани, на которой восседал, подошел ближе к дочери и пригрозил указательным пальцем.

— Дочь должна подчиняться отцу, говорится в святом писании! А женщина — рабыня для своего мужа. Это закон божий, и не тебе, тварь поганая, хулить слово Господа! — истерично голосил он. — Ты мне не дочь! Моя дочь не стала бы…

Терисия перебила его: