Легенда о розе. Цена предательства

Дядя дома почти не появляется. Пока они разгребали последствия того взрыва, наша охрана предотвратила еще одну диверсию уже на другом карьере. Ситуация накаляется с каждым днем. Антон вредит везде, где только можно, не гнушаясь самыми мелкими пакостями в моих центрах и салонах.

Нетронутыми остаются пока ювелирная сеть дяди и мои еще не открывшиеся рестораны. Но, боюсь, это ненадолго.

Осень нынче выдалась ранняя. Еще не облетевшая с деревьев листва приняла на себя удар ледяных дождей и порывистого ветра. Теплых погожих дней совсем мало, но сегодня как раз один из них.

С твердым намерением вывести бабушку погулять, я спускаюсь на первый этаж к Люсе с просьбой приготовить на террасе кресло – качалку и пару пледов.

Преодолев лестничный пролет, сворачиваю в коридор и, бесшумно передвигаясь по ковровому покрытию, вдруг слышу тонкий голосок Катерины. Он доносится из гостевой, где она, вероятно, наводит порядок.

Не знаю, зачем я это делаю, но неосознанно замедлив шаг, начинаю прислушиваться. Похоже, она с кем-то говорит по телефону.

- Он сегодня приедет… да, я вчера с ним по телефону разговаривала…

Алекс? Она же про него говорит?

Приготовившись слушать дальше, я припадаю спиной к холодной стене.

- Кто?.. – смеется с сарказмом, - эта мегера? Да нафига она ему? Ты бы ее видела…

Прикрыв глаза, чувствую, как вскипает в венах кровь. Вне всяких сомнений – речь идет обо мне.

- …ходит как чучело с соплями по колено, кашляет, как ее бабка старая, а как меня увидит – аж зеленеет от злости!..

Сделав глубокий вдох, толкаю дверь и захожу в комнату. Катя застывает на месте. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами и безмолвно открывает рот, а из трубки до сих пор доносится чей-то заливистый смех.

Ткнув в экран телефона, трясущимися руками прячет его в кармане передника и хватается за тряпку.

- Разве ты не знала, что болтать по телефону в рабочее время здесь запрещено? – с ледяным спокойствием спрашиваю я.

- Простите, - мямлит невнятно и принимается тереть подоконник.

Сука.

Опускаться до разборок с прислугой я не приучена, но не могу ничего с собой поделать. Меня так и тянет причинить ей какой-нибудь вред. Чешутся руки по-женски вцепиться в волосы или дать пощечину, но я сдерживаюсь.

- Мне не нравится, как ты работаешь. Плохо убираешь, делаешь все медленно, по полдня проводишь на кухне за чаепитием или болтовней с охранниками и… воруешь мою косметику.

Если первые обвинения она могла бы оспорить, то последнее – чистая правда. Она думает, я не замечаю, как с полки в ванной то и дело пропадает какой-нибудь пузырек или баночка.

- Я ничего не брала, - бросив на меня испуганный взгляд, выдавливает горничная.

Но меня ее кротким видом уже не провести. Побелевшим лицом и трясущейся нижней губой – тоже.

- Я тебя штрафую на пятьдесят процентов твоей зарплаты в этом месяце.

- Простите…

Выхожу из комнаты и перевожу дух. В груди бурлит котел с коктейлем из самых разный эмоций. Ярость, гнев, жажда крови и вместе с ними – неуверенность в себе и… ревность.

Зависть и обида на Алекса за то, что ей, а не мне он звонит, делится планами, за то, что она ему теперь важнее меня.

Я не знала, что он сегодня возвращается.

Даю указание Люсе и иду к Михаилу с просьбой, чтобы помог выйти бабушке на террасу.

- Какая же ты противная! – ворчит она, кутаясь в теплый плед.

На самом деле глаза ее светятся удовольствием. Она очень любит гулять, но, не желая нас напрягать, категорически это отрицает.

- Последние теплые дни, - замечаю резонно, принимая из рук Люси чайник и вазочку с зефиром.

- И что с того?.. – отвернувшись от меня, вытягивает шею, чтобы рассмотреть клумбу ее любимых астр.

Я люблю розы, она – астры. Про них у нее тоже какая-то легенда о любви есть.

- Если хочешь, можно букет собрать, - предлагаю, зная, что сама она просить не станет.

- Собери.

Поднимаюсь с намерением сходить к садовнику за секатором, но, услышав, как разъезжаются ворота, падаю обратно на стул.

Значит, не соврала Катерина, когда хвастала кому-то, что Алекс сегодня возвращается.

Во двор въезжают три внедорожника, из которых выходят дядя, Митрич и Грозовой.

Сердце, дернувшись, выбрасывает в кровь немалую дозу адреналина.

- Мама, - устало улыбается дядя, - гуляешь?

- Ирма вытащила, - сжимая его руку сухими ладонями, подставляет щеку для поцелуя.

Мне тоже перепадает от него немного ласки, но ответить у меня не получается. Всего в двух метрах от нашего столика стоит Алекс.

- Здравствуй, Сашенька, - расплывается сиропом бабуля.

- Здравствуйте, Лизавета Тихоновна, - отвечает негромко, - Ирма Сергеевна…

- Привет, - шепчу тихо, за суетой пытаясь скрыть смущение.

Разливаю в чашки чай, поправляю на бабушке плед, сую ей в руки зефир.

- Как съездили? – спрашивает она, оттолкнув мою ладонь, - все решили?

- Нормально все, - отвечает дядя уклончиво.

Он в последнее время бережет мать, по наивности полагая, что она не узнает обо всех подробностях уже в ближайшее время. Бабка делает вид, что поверила, качает головой, но все же бросает на Митрича пытливый взгляд.

Он ее главный информатор.