Легенда о Рыжем герцоге

– Не гневайтесь на этого шута, ваша милость. Он кривляется, чтобы вызвать смех. Вранье дурня не умаляет вашу доблесть, но еще более подчеркивает ее. Пускай себе врет.

Рыжий наморщил лоб и рукояткой хлыста почесал затылок. Речь слуги, влетев в уши, с трудом пробиралась к мозгу. Но вот герцог хмыкнул и расплылся в самодовольной улыбке.

– Ага! – подмигнул он Тому. – Теперь-то я тебя узнал. А сперва не узнал почему-то. Стало быть, это ты вчера меня вызволил?

– Черт возьми, сэр! – подмигнул ему в ответ Том. – Долго же вы вспоминали!

– Тем канальям намял бока тоже ты?

– Хвастать не в моей привычке, сэр. Но против правды не попрешь.

– Слышишь, Фредди?! Хвастать не в его привычке! – Рыжий оглушительно расхохотался. – Дай шиллинг благородному рыцарю.

Слуга бросил монету. Поймав ее, глимен в знак благодарности сделал сальто в воздухе. Вокруг никто ничего не понял, но многие засмеялись. «Эта шельма, – шепнул племяннику Ричард Арп, кивая на Фредди, – вертит герцогом, как ему вздумается». – «Нам-то что за дело?» – отозвался Арп-младший.

Том поклонился меж тем рыжему и провел пальцем по струнам лютни.

– Не хотите ли, ваша милость, послушать про волка?

– На кой черт он мне сдался?

– Вот те раз! Вчера требовали – нынче отпираетесь!

– А-а… Это который заставил молиться коров и баранов? – хохотнул герцог. – Веселая песенка. Валяй прямо с того места.

И Том запел:

Волк нагло множил свои грехи,ославясь на целый свет.И вот разгневались пастухии стали держать совет.Они решили: «Свершится месть!Нахальный бандит умрет!Мы так всем скопом не можем есть,как он в одиночку жрет!»Стрелки сбежались из разных сел

под гулкий собачий лай.И даже старый хромой оселнатужно ревел: хватай!Семь тысяч стрел по кустам послав,взъярились стрелки вконец.Устроили сто пятьдесят облав,а волк все таскал овец.Стрелки с полгода взметали пыль,обедая по часам.Кишки бараньи – сто двадцать миль —достались их верным псам.

И хоть бы вышел от ловли толк!Жирели себе затоохотники, псы, пастухи и волк,и черт его знает кто.

Внезапно раздался грохот опрокидываемых прилавков и бьющейся посуды. Послышались испуганные вопли, перемешанные с площадной руганью. Четверо всадников, остервенело орудуя хлыстами, напролом пробирались к господам Арп.

– Эй, Ричард! – заорал сиплым голосом одноглазый усач на гнедой кобыле. – Как поживаешь, скотина?!

Арп-старший выронил надкушенный пирожок.

– Ну-ну. Полегче, Дайсон… полегче, – забормотал он, пытаясь сохранить достоинство.

– Я те дам полегче! – Одноглазый показал ему жилистый кулак. – Когда вернешь долг, говори!

– Что с ним толковать, Мак? Врежь ему в морду, посоветовал румяный юнец, качающийся в седле.

Другие двое одобрительно мотнули головами. Все четверо были заметно пьяны.

Хватаясь за меч, Гай Арп закричал:

– Прикусите языки, наглецы! Вы превышаете нас числом, но не храбростью!

«Наглецы» гомерически захохотали.

– Как-как, птенчик?! – покатывался одноглазый. – Повтори-ка еще разок, и я подарю тебе мои старые штаны!

– Заткните глотки, черт бы вас драл! – потеряв терпение, гаркнул герцог. – Я желаю слушать про волка, а не вашу дурацкую перебранку! Продолжай, глимен!

Однако Том продолжать вовсе не собирался и опять подумал, что большей дубины, чем этот рыжий, ему встречать не доводилось. Похоже, разумней всего сейчас было уносить ноги. Но проклятое любопытство не пускало.

– Это что за гусь? – Одноглазый кивнул в сторону герцога. – Будешь мне указывать, мальчонка, оторву нос и к пупку приставлю!

Герцог, казалось, лишился дара речи. Изумленно приподняв брови, он дернул поводья и молча поехал на обидчика. А тот, ни мало не смущаясь, снял шляпу и принялся ею обмахиваться.

– Как только ты приблизишься, – осклабившись, произнес он, – Мак Дайсон разрубит тебя пополам. И каждая половинка будет рыжей.

– Уж кто-кто, а я, Мак, не осудил бы тебя за это, – сказал румяный юнец. Другие двое радостно заржали.

Губы герцога были плотно сжаты, глаза сузились до щелок, а кудри, словно языки пламени, трепетали на ветру. Его белый конь величественно выступал навстречу схватке. Но схватка не состоялась.

– Да знаешь ли ты, пьянчуга, с кем затеваешь ссору?! – возопил дядюшка Арп, оправившись от испуга. – Если ты хоть пальцем тронешь герцога Эддинктона, ни один меняла фартинга не даст за твою голову!

Имя герцога подействовало на одноглазого, как гром среди ясного неба.