Легенда о Смерти

Пока умерший еще не положен в гроб, нужно оставить открытым один из выходов из дома, особенно если в дверях нет маленького полукруглого отверстия — «кошачьего окошка», как оно называется, или дырочки в оконных рамах, которые бывают даже у заботливых хозяев. Иначе, говорят, душа покойного будет крутиться в жилище, пока в семье не случится еще одна смерть.

* * *

Нельзя оставлять при себе свечу, горевшую у изголовья покойного, после того как вынесли гроб. Если по случайности ее зажгут потом для какой-нибудь надобности, покойник не замедлит снова устремиться к дому. Вот почему ее полагается принести в церковь, даже если от нее остался небольшой огарок.

Бдение у ложа священника

Эту дату я помню всегда: двадцатое февраля. Я сидела у постели викария, достойного священника, умершего тем утром. Со мною было еще несколько человек — плотник Фанш Савеан и старая пряха Мари-Синтия Корфес. Покойный сидел в кресле, одетый в самое красивое свое облачение. Лицо у него было спокойное, можно сказать, улыбающееся. Мы тихонько читали молитвы, каждый про себя.

Тишина и неподвижность нагоняли сон. Опасаясь и в самом деле задремать, я предложила Фаншу и Мари-Синтии «помилуй» вместе, чтобы помочь друг другу не заснуть.

Плотник сразу согласился, а старушка-пряха, которая никогда не соглашалась с другими, предпочла сесть в сторонке, у очага, чтобы продолжить свои молитвы одной.

Савеан и я остались рядом с покойником. Я принялась за поминальные молитвы, плотник мне вторил.

Вдруг жестом руки он призвал меня замолчать и прислушаться. Я насторожилась.

— Слышите? — спросил он меня.

Я услыхала тихий, нежный звук — серебристый и легкий-легкий!.. Как дринь-динь-динь далекого колокольчика, махонького колокольчика с чистым, как стекло, звуком, звеневшего где-то в полях, за много лье отсюда. Это продолжалось несколько секунд.

А потом зазвучала чудесная музыка, казалось, она исходила от стен, пола, от мебели — со всех сторон. Ни Савеан, ни я, никогда мы не слышали такой нежной мелодии. Савеан смотрел по сторонам, стараясь понять, откуда она идет, но ничего не увидел.

Музыка прекратилась, я вернулась к прерванным молитвам, и вдруг снова раздался какой-то звук. На этот раз это было долгое монотонное жужжание. Можно было подумать, что целый пчелиный рой влетел в комнату и вьется от одной стены к другой, ища место, где зависнуть,

— Это невозможно, — проговорил Савеан, — верно, здесь где-то шмели.

Он взял одну из свечей, что горели рядом с покойным, поднял ее над головой и осветил комнату. Но сколько ни шарили мы глазами по углам и закоулкам, мы не обнаружили и тени хотя бы какой-нибудь мухи.

Между тем жужжание продолжалось, то пронзительнее, слышнее, то тише — неясное, едва различимое.

Мы с Фаншем снова уселись и долгое время смотрели друг на друга в задумчивости. Нам не было страшно, но мы были смущены этими странными вещами.

Внезапно раздавшийся голос Мари-Синтии заставил нас подскочить:

— Хотите, идите сюда, погрейтесь. А я вас сменю возле покойного.

Мы спросили, не слышит ли она что-нибудь. Она ответила, что нет. И в этот момент мы тоже перестали слышать.

Бдение по Лону

Когда скончался Лон Анн Торфадо, прозванный так, потому что всю свою жизнь только и делал, что пользовался предписаниями Оллье Амона, дурного клерка, его жена понапрасну приглашала соседей прийти на погребальное бдение у тела своего мужа.

— Однако, — говорила она себе, — не хочу я сидеть одна у тела этого нечестивца. Очень боюсь, как бы не сыграл он со мною еще более гадкую шутку, чем при жизни.

А было это в субботу вечером. И хотя время было уже довольно позднее, жена Лона Анн Торфадо пошла в село. Она думала: «Найду в харчевне трех-четырех типов вроде Лона, для которых не найдется лучшего, чем посидеть с ним его последнюю ночь. Пообещаю им для приманки вволю сидра и крепкого вина».

Как она предполагала, так и вышло.

В харчевне, которую теперь держит семья Лажат, та, что при входе в село, целая толпа пьяниц с шумом резалась в карты.

Жена Лона переступила порог и сказала:

— Найдется ли здесь среди мужчин четыре добрых христианина, способных оказать мне услугу?

— Найдется, — ответил один из пьяниц, — только смотря какая услуга.

— Нужно посидеть у тела моего мужа, который только что скончался. Обещаю сидра и крепкого вина вдоволь.

— Это хорошо, ребята, — сказал тот же мужчина, обращаясь к своим приятелям. — Кабатчик собирается нас выгнать, как пробьет девять часов. Пойдем за этой женщиной. Продолжим игру у нее, а выпивка будет нам бесплатно.

— Пошли! — закричали остальные.

Жена Лона вернулась домой с четырьмя полупьяными парнями, горланившими по дороге песни.

— Ну вот мы и пришли, — сказала она, распахивая дверь. — Только прошу вас — не шумите так, все- таки покойник в доме.

Покойник был там, он лежал на столе в кухне. На него набросили хлебную скатерть, единственную приличную вещь в доме. Лицо его, однако, было открыто.

— Э! — вскричал один из «свежеиспеченных» сидельцев. — Да это Лон Торфадо!

— Да, — ответила вдова, — он скончался после полудня.