Легенда о Смерти

— Постарайтесь шить быстро, очень быстро. Когда останется сделать три-четыре стежка, вы скажете громко, так чтобы я мог услышать: «Я закончила». Не забудьте это сделать — это главное!

— Я сделаю все точь-в-точь, господин ректор!

Незадолго до полуночи Катик была в церкви. Как и накануне, в центре нефа стоял катафалк, а в больших серебряных шандалах тлели свечи.

— Господи, Господи, помоги, — прошептала бедная девушка, — дай мне силы!

Она развернула принесенную с собою простыню и аккуратно разложила ее на катафалке. И только тогда она заметила, что простыня была ветхой и пахла тленом, а вместо нитей по швам ползли черви.

Едва только ткань была развернута, как Катик увидела наполовину истлевший труп. Он взобрался на катафалк и улегся на саван.

Катик сразу же подхватила ткань за края и принялась их сшивать.

Ректор находился здесь же, он ждал, закрывшись в исповедальне.

Время от времени он спрашивал: «Скоро ли, Катик?»

— Нет еще, — отвечала она.

И вдруг она вскрикнула: «Я закончила!»

— Господь да сохранит вас! — произнес священник.

И он быстро вышел из церкви.

На пороге он обернулся и сказал: «Ну а теперь вам объясняться с мертвым один на один».

Закон таков, что солнце восходит даже при самых худших обстоятельствах. Когда наутро церковный сторож пришел, чтобы отзвонить «Анжелюс»[30]

, он обнаружил катафалк посреди церкви, хотя он твердо помнил, что накануне задвигал его в один из боковых нефов. Рядом с катафалком были раскиданы останки бедного молодого тела, на плитах пола виднелись пятна крови, даже капители колонн были ею забрызганы. Сторож бросился к дому священника. Он рассказал ректору о том, что увидел.

— Слава Богу, — сказал священник, — идите к хозяевам Катик и сообщите им, что она мертва, но скажите от моего имени, что она спасена.

История одного могильщика

В те времена могильщиком в Пенвенане был старик Поэзевара. Все называли его не иначе как Поаз-коз. Как ни стар он был и хоть и «пропахал шесть раз все кладбище» — по шесть покойников положил в каждую могилу[31], — он мог бы вам сказать с точностью до дня, с какого времени тот или другой лежит в земле и даже на какой глубине. Короче, трудно было бы найти такого сведущего могильщика. Он просматривал насквозь закопанные им ямы. Священная земля кладбища была для него прозрачна, как вода.

И вот однажды утром ректор велел его позвать.

— Поаз-коз, только что скончался Маб ар Гвенн. Я думаю, что вы можете ему выкопать могилу там, где пять лет тому назад был похоронен старший Ропер. Как вы считаете?

— Нет, господин ректор, нет!.. В этом месте трупы хранятся подолгу. Я знаю моего Ропера. Сейчас червь только начал свою работу в его внутренностях.

— Тем хуже! Уладьте дело! Семья Маба ар Гвенна очень хочет, чтобы он был похоронен в этом месте. Ропер там уже пять лет, пусть уступит очередь другому. Это справедливо.

Поаз-коз ушел, качая головой. Не он распоряжается, он обязан подчиняться, но он был недоволен. И вот его кирка тронула землю. Скоро могила была почти на три четверти раскопана.

«Еще немного, — сказал про себя Поаз, — и, если я не ошибаюсь, я задену гроб».

И он в сердцах ударил киркой так, что не только задел гроб, но пробил его. Гниль брызнула ему в лицо. Он обругал себя за то, что ударил так сильно.

— Но Господь мне свидетель, — прошептал он, — я не хотел задеть бедного Ропера! Я сделаю так, чтобы его не слишком потревожило соседство Маба ар Гвенна.

Добрый могильщик потратил два часа, раскапывая яму так, чтобы оба гроба расположились там удобно и чтобы гроб Ропера оказался в укрытии. Сделав это, он почувствовал, что на душе стало полегче, но не до конца. Сама мысль о том, что можно так грубо обращаться с умершим, расстраивала его. В этот вечер он поужинал без всякого аппетита и улегся спать раньше обычного.

Поаз уже видел первый сон, как вдруг его разбудил скрип петель открывающейся двери.

— Кто там? — спросил он, садясь на постели.

— Разве ты меня не ждал? — прозвучал в ответ ему замогильный голос, который он тем не менее сразу узнал.

— Сказать тебе правду, Франсуа Ропер, я так и думал, что ты придешь...

— Да, я пришел, чтобы показать тебе, в каком состоянии ты меня оставил!

Луна стояла высоко, ее яркий свет освещал все в доме могильщика.

— Смотри, — продолжал призрак. — Так не обращаются с живыми, а уж тем более с мертвыми.

Он расстегнул свою длиннополую куртку. Поаз-коз прикрыл глаза: было от чего умереть от тошноты. Грудь Ропера была одной большой дырой, в которой торчали сломанные ребра, смешанные с какой-то зеленоватой грязью.

— Воистину, Франсуа Ропер, — умолял несчастный Поаз, — воистину прости меня!.. Я не так виноват, как ты думаешь. Я не хотел тебя трогать в твоей могиле. Я хорошо знал, что твое время еще не кончилось. Но я ведь только слуга. Когда ректор приказывает, я могу лишь подчиниться, чтобы не потерять мой кусок хлеба, ведь я слишком стар, чтобы найти другое занятие... И это впервые со мною случилось. Никогда ни один покойник еще не мог пожаловаться на меня: каждый на этом кладбище тебе скажет...