Легенда о Тристане и Изольде

Иногда считается, что с нашей легендой поэма о Вис и Рамине сближается благодаря мотиву второй возлюбленной ( жене) и воздержания любовника. Но мотив этот был весьма распространен в XII в. как в литературе Западной Европы, так и Ближнего Востока. Немецкий исследователь З. Зингер {См.: S. Singer. Arabische und europaische Poesic im Mittelalter. - "Abhancllungen dt-r Preussischen Akademie der Wissenschaften", 1918, no 13, S. 8-10.} приводит тому красноречивый пример. Арабский поэт VII в. Кайс ибн-Зарих, согласно легендам, имевшим хождение в XI и XII вв., был женат вторым браком на женщине, носившей то же имя, что и его первая жена Лубна. Но он хранит целомудрие по отношению ко второй жене, так как не может забыть первую. Тема "невозможности замены" постоянно встречается у "куртуазных" лириков Востока и Запада. В. М. Жирмунский приводит красноречивые слова провансальского трубадура Гильома де Кабестань: "Я люблю Вас, госпожа, такой высокой любовью, что эта любовь не дает мне возможность любить другую; но любовь позволяет мне быть куртуазным по отношению к другой даме, и этим я надеюсь отвести от себя это тяжелое страдание; ибо, когда я думаю о Вас, перед которой склоняется радость, я забываю и оставляю всякую другую любовь: с Вами я остаюсь и Вас считаю самой дорогой моему сердцу" {В. Жирмунский. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. М.Л., 1962, стр. 68.}.

Однако мотив полового воздержания, столь часто встречающийся в средневековых литературных памятниках разной национальной принадлежности, генетически восходит к нескольким, совершенно автономным традициям. Мотив этот постоянно возникает в ирландском эпосе, обнаруживающем с нашей легендой многозначительные параллели.

Вопрос о типологическом и генетическом родстве ряда памятников литературы древних кельтов (островных и континентальных) и легенды о Тристане и Изольде стал предметом пристального изучения целого поколения ученых {См.: С. Schoepperle. Tristan and .Isolt. A Study of the Sources of the Romance, v. 1-2. London, 1913; A. Thurneysen. Eine irische Parallele zur Tristan-Sage.- "Zeitschrift fur romanische Philologie", XLIII, 1923, S. 385-402; J. P. Carney. Studies in Irish Literature and History. Dublin, 1955, p. 189-242; 5. Eisner. The Tristan legend. A Study in Sources. Evanston, 1969.}. У нас он детально рассмотрен А. А. Смирновым {А. Смирнов. Роман о Тристане и Изольде по кельтским источникам. - В его кн.: "Из истории западноевропейской литературы". М.-Л., 1965, стр. 49-64.}.

Во-первых, отметим совпадения с нашей легендой отдельных мотивов из так называемых ирландских саг.

Так, маленькая сага "Повесть о Байле Доброй Славы" {Русский текст см.: "Ирландские саги". Перевод, предисловие, вступительная статья и комментарии А. А. Смирнова. Л.-М., 1933, стр. 249-252.} рассказывает о глубокой любви юного героя к Айлен, дочери Лугайда. Они договорились встретиться, чтобы "заключить союз любви". По пути Байле получает ложное известие, что на его возлюбленную напали "воины из Лагена" и убили ее. Юноша не вынес своего горя и упал замертво. Спутники хоронят его и ставят на могиле каменный столб, справив печальную тризну. "И выросло тисовое дерево на могиле той, с верхушкой, похожей видом на голову Байле". Когда Айлен узнала о смерти Байле, она "упала мертвой, бездыханной, и погребли ее, как и Байле. И выросла яблоня из могилы ее, разрослась она на седьмой год, а на верхушке ее - словно голова Айлен". Из этих двух деревьев, выросших над могилами любовников, делают таблички, на которых "поэты и рассказчики стали записывать повести о любви, сватовствах и разных деяниях уладов". Когда король Кормак взял эти таблички в руки, они соединились так крепко, как "жимолость обвивается вокруг ветви". Здесь перед нами по крайней мере три мотива, параллельные легенде о Тристане. Во-первых, это любовь юная, чистая и столь сильная, что смерть одного из любовников приводит к смерти и другого. Во-вторых, это мотив, так сказать, "ложной информации" (как и в нашей легенде, где такую ложную информацию сообщает Изольда Белорукая). Наконец, в-третьих, это мотив соединяющихся табличек, аналогичный мотиву соединяющихся деревьев, выросших над могилами Тристана и Изольды. Как точно заметил А. А. Смирнов, "перед нами как бы фрагмент "тристановского" типа саги, хорошо сохранившийся без всяких сторонних примесей" {А. Смирнов. Указ. соч., стр. 61.}. Но именно "как бы", ибо считать сагу "Повесть о Байле Доброй Славы" источником нашего сюжета, конечно, нельзя.