Легенда о заклятье [СИ]

— Не будь жестокой, Лугонда Гарсиа! — воскликнула мать. — Или… тебе мало?!..

Лугонда! Пророчица! Кармела вспломнила шепотки служанок и диковиные рассказы в порту об ее гордой и страшной власти. Но не испугалась. Только взглянула с новым любопытством, как недавно на череп.

— Я могла бы не брать совсем ничего, — усмехнулась пророчица, — но тогда будущее не откроет правды. Ты видишь только дурное в людях, и это будет твоей гибелью. Но, впрочем, ладно. Поди сюда, девочка. Ты играла черепом, значит, тебе не страшно? — на плечи Кармелы легли сухие теплые руки, рукава зашуршали, точно листья под ветром, совсем низко склонилось белое страстное лицо.

— Смотри мне в глаза, девочка, — приказывал голос. — Смотри мне в глаза… — Голову заволакивало чем-то сладким: и пугающим, и манящим одновременно. Теплая рука прорицательницы легла на лоб. Она пахла вердийскими соснами, сосны подымались над Кармелой, шлюпка, увозя ее куда-то, плясала на волнах, она то взлетала, то опускалась вниз, и тогда душа замирала, и это было и страшно, и сладостно…

Хлесткая боль вырвала из забытья, руки пророчицы поддержали, мешая упасть.

— Все… все хорошо, — говорила она спокойно, и взгляд перестал быть горящим, полным магической силы. Просто чересчур темно-карие глаза.

— Будешь капитаном, девочка, — сказала она задумчиво и распевно. — Большого корабля…

Кармеле бы подпрыгнуть от радости, только впервые в жизни не хватило сил.

— Большого корабля, — говорила пророчица тихо. — Грозного. Только где счастье, там и беда, об руку они ходят. Человека встретишь. Полюбишь — а ты сильно любить умеешь!.. Только его любви тебе не дано.

— А дальше? — широко раскрыв глаза, шепотом спросила Кармела.

— Что ж дальше… Попадет он на море в беду, и у тебя одной будет сила спасти его. И повернешь ты корабль с прямого курса — ты ведь храбрая, предсказаний не боишься. И спасешь всех. Но как только последний спасенный ступит на палубу твоего корабля — ты упадешь мертвая.

— Лжешь! — закричала Диана Гонсалес. — Лжешь!

Ее собирали быстро, даже не упредив отца. У матери была знакомая — подруга настоятельницы монастыря святой Клеменсии — под Бетией, в глубине материка. Она написала настоятельнице и уже через месяц получила ее согласие. Кармела до последнего дня так ничего и не узнала.

Десять лет должны были вбивать в нее покорностьи выжигать память. А потом отдать в руки чужого и ненавистного — женой. Дважды навещала ее мать. Сообщила о смерти отца. Потом — сияющая и пунцовая — о том, что вторично выходит замуж. Кармела ничего не сказала на это, не проронила ни слезинки. А наутро, разбуженные монастырским колоколом, все узнали про ее побег. Ее не смогли найти под Бетией. И домой она не вернулась. Зеленоглазая Верда с пушистыми соснами… Ты навсегда покинута мной, навсегда…

Маленький талисман большого корабля

— И все же здесь нечисто, клянусь бабкой покойного адмирала Нуньеса! — Юджин Кейворд поерзал на бочке и прикурил трубку от огня, что подал ему старший помощник и друг Висенте.

— Поторапливайтесь, олухи! К полудню эта калоша должна блестеть, как зубы святого Маврикия!

Висенте поправил бархатную ленту на хвосте седых волос, хмыкнул сквозь зубы:

— Богохульство не доведет тебя до добра, капитан. И почему «калоша»? Все же «Грозный»…

— Имя мужское, х-ха, — хрипло рассмеялся Юджин. — Зато повадками чистая баба. Ишь, растряслась, ровно потаскуха в таверне! Куда льешь?!

Молодой матрос, плеснувший им под ноги водой из кожаного ведра, испуганно вздрогнул.

— Я тебе так скажу, — продолжал Юджин невозмутимо, — баба, она завсегда бабу чует. И ревностью заходится. Только в чем соль, не пойму. Лино, ублюдок! Лино!..

Не получив ответа, капитан тяжелым шагом прошел по палубе до кормового иллюминатора, медный обвод которого старательно натирал лохматый мальчуган в латано-перелатаной рубашке и широких штанах до колен, замурзанный и босой. Руки мальчишки были красны от мокрого песка, что служил ему для работы.

— Драишь медяшку, птенчик? — вкрадчиво прорычал Юджин и вдруг схватил его за ухо. — А что делать должон, запамятовал? Папенька с маменькой этому не учили?!..

Мальчишка изо всех сил стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли.

— А-ну повторяй!

— Бежать на зов капитана.

— Громче!

— Бежать на зов капитана! — заорал юнга и, воспользовавшись тем, что вздрогнувший капитан ослабил хватку, вырвался и отскочил на порядочное расстояние.

— Селедка ржавая! Петля по тебе плачет! — крикнул он оттуда со злыми слезами в голосе и скрылся в люке.