Легендарные разведчики-3

— Давайте коротко. Я уехала, но должна была снова возвратиться туда из Москвы. Но что-то произошло. Мужу пришлось бежать в советское посольство. Его вывезли в машине, посадили на корабль, который ремонтировали в иностранном порту. Целая операция. Подробности потом. Но Виталий провел несколько тяжелейших дней в невыносимых условиях. Иначе могли найти чужие службы, обыскивающие корабли. А еще они попали в шторм. И, кажется, конец был близко. Потому что капитан советского корабля предупредил мужа: есть ли у вас чистая одежда? Виталий сначала не понял. И вот здесь в Москву ко мне впервые за столько лет пришла телеграмма. Это от него, моего Виталия. Потом вторая. Ни разу таким образом не давал о себе знать. Никогда! Но весь корабль спасли. Зацепили за трос, и во Вьетнам. И вот он из этой страшной жары в шортиках, но с дорогим атташе-кейсом прилетел в шесть утра в Москву.

— И больше никакого имущества не захватили?

— Нет, а что делать? Мне в шесть утра звонок: Рыжая, ты где?

Я говорю: я-то дома, а ты где? Виталик мне: я в Москве, мы прилетели.

У тебя есть деньги? Бери рубли, выходи вниз, я такси взял. Вот так, слава тебе господи, все хорошо закончилось. Такая служба.

— Людмила Ивановна, а за что же все-таки более конкретно ваши с мужем ордена и медали?

— Как вам объяснить… Раньше у нас в стране если и были компьютеры, то во всю комнату, ну со шкаф. А ведь можно было постараться, чтобы они стали поменьше, гораздо меньше. За конкретные результаты, которые способствовали технологическому прорыву нашей страны, в том числе и в оборонной сфере. Запутала я вас? Это только то, что можно рассказать. Остальное пусть останется за кадром.

От автора

Эта наша встреча произошла, когда полковник в отставке Виталий Алексеевич Нуйкин еще не был рассекречен. Полагаю, что теперь о нем, да и о работе нелегальной пары, которой, как всегда, руководил мужчина, можно рассказать подробнее.

Бьюсь о заклад, мало кто слышал о селе Моховском. Откуда же. Место далекое — в Парфеновском районе Алтайского края, где в апреле 1939 года и родился мальчик Виталий. И что за чудеса природы: все, кто знал полковника Нуйкина по службе во внешней разведке, в один голос твердили, что он вылитый латиноамериканец. Это мнение, что еще более важно, разделяли и жители восемнадцати стран, в которых пришлось до 1986 года работать разведчику-нелегалу с женой Людмилой.

А до этого, до разведки, паренек из семьи скромных сельчан поступил в МГИМО. Как? Ведь в конце 1960-х в данный вуз принимали в основном представителей славных дипломатических родов. Есть ответ на этот вопрос: человеком Виталий Нуйкин был талантливым, схватывал все на лету. Не обращал внимания на насмешки сокурсников. Да, ходил в старой, перешитой на него отцовской толстовке и хромовых сапогах. В институте так не принято, ну и что, раз ничего другого не было? Хранил верность своей землячке Люде, остававшейся далеко, не заглядывался на московских невест. И, окончив в 1963 году факультет международных отношений, пришел туда, где его терпеливо ждали еще с первых годов учебы, с 1960-го, — в особый резерв разведки. Снова учеба. Крепким английским четырехбуквенным ругательствам обучал сам Конон Молодый — советский нелегал Гордон Лонсдейл, пример для подражания узкому кругу его будущих последователей.

Своим чередом последовала женитьба на красавице и землячке Людмиле, несколько лет отработавшей в глухой тайге, где ей пришлось помогать всем — от рожениц до лесорубов и даже работавшим на лесозаготовках бывшим уголовникам. Родился сын Юрий. Когда уезжали работать в особых условиях, трехлетнего мальчугана пришлось оставить дома. Никак не вписывался он в легенду. Потом за рубежом женитьба — в очередной раз, на Людмиле, она же Эрика. Там родился второй сын — Андрей или, точнее, Андрэ, что прибавило паре респектабельности.

Никакой боязни, что закричит на русском при родах, у Людмилы-Эрики, как вы уже знаете, не было. Французский — на тот момент — вытеснил все остальные языки. На нем и кричала.

А на первых порах даже отсутствие детей нелегалы использовали во благо: Эрика, взявшая вину за отсутствие потомства на себя и время от времени оставлявшая своего мужа Карла одного, объясняла, что едет лечиться. А сама быстро в Москву, где нянчилась с подрастающим Юрием.

Карл же занимался, как понимаю, научно-технической разведкой. Пара добыла для страны буры для сверления нефтяных скважин. Прочностью они в разы превосходили советские. Сэкономила столько денег, что можно было оставаться в зарубежье хоть до конца жизни.