Легендарный Колчак

Политикой Александр Васильевич интересовался крайне мало и имел о ней весьма смутное представление. Чувства патриота, переживающего за судьбу отечества и обиженного его военными неудачами, заменяли всякие научные подходы в области его политологии. Примерно такие же настроения были и у большинства других армейских и флотских офицеров, прошедших огонь Русско-японской войны. Их разделяли и ветераны старших поколений.

О взглядах, сложившихся в семье Колчака на политическую обстановку в стране того времени, в определенной степени свидетельствует разговор Александра с отцом, произошедший вскоре после возвращения его из плена.

Адмирал Н. О. Эссен, командующий Балтийским флотом.

– У меня, папа, в девятьсот третьем году, во время последней экспедиции, произошел любопытный разговор с одним политическим ссыльным по фамилии Бруснев, одним из моих помощников по поискам барона Толля. У Бруснева я дважды гостил в Новой Сибири. Он оказался образованным, интеллигентным и интересным человеком, окончившим Петербургский технологический институт. Еще в студенческие годы активно участвовал в политических беспорядках и был одним из первых воспринимателей марксизма в России. Узнав, что я родился и вырос на Обуховском заводе, он засмеялся и сказал: «Под моим руководством в Петербурге действовало до двадцати рабочих революционных кружков и один из крупнейших – на вашем заводе. Там остались мои лучшие ученики – пропагандисты марксизма, которые и сейчас продолжают вести революционную работу».

– Вот такие умники, – промолвил раздраженно Василий Иванович, – и мутят рабочие массы. И чего ему самому-то не хватало? Человек с образованием мог бы принести пользу себе и отечеству. Так не жилось, как всем порядочным людям, надо было баламутить народ. Теперь вот сам скитается, как бродяга, – ни кола, ни двора…

– Если антиправительственные идеи зреют в кругу интеллигентных людей и они подхватываются массами простых рабочих, значит, что-то в стране не так, – задумчиво произнес Александр. – Война с Японией это наглядно доказала. Нужно отказываться от пустых разговоров, крепить государственную власть, флот, армию, развивать промышленность, сельское хозяйство. В стране-победительнице народ не выходит на баррикады…

Примечательно, что в январе 1920 года на допросе в Иркутске на предложение следователей дать оценку событиям в России в 1905 году, Александр Васильевич заявил: «Революционную вспышку я приписываю исключительно народному негодованию, оскорбленному национальному чувству за проигранную войну». На вопрос же, не возникали ли у него сомнения в отношении политического строя, царской династии, личности императора, он дал отрицательный ответ.

После обследования и короткого лечения в петербургском морском госпитале медицинская комиссия вынесла заключение о переводе лейтенанта Колчака на временную инвалидность. Приказом по морскому ведомству от 24 июня 1905 года он с 27 июня был «уволен для лечения в шестимесячный отпуск внутри Империи». Рекомендовалось водолечение на бальнеологических курортах. Перед отъездом из Петербурга Александр и Софья Колчак вместе с отцом посетили могилу матери и жены на Успенском кладбище. Помянули усопшую в старой отцовской квартире в Петровском переулке. Катя приготовила подобающий случаю семейный ужин, на который пришла и разросшаяся семья Крыжановских (у них появился на свет еще сын).

После общей застольной беседы отец и сын удалились в кабинет, который теперь служил хозяину одновременно и спальней. Александр прошел к любимому старинному книжному шкафу. Большинство книг он прочитал за годы учебы в гимназии и Морском корпусе. Но здесь появились еще две новые, отцовские книги. Первую – «Историю Обуховского сталелитейного завода в связи с прогрессом артиллерийской техники» издания 1903 года – Александр только перелистал и положил на место. Заинтересовала его другая книга: «В. Колчак. Война и плен». На титульном листе под заголовком было напечатано: «1853–1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом». И еще ниже: «C.-Петербург, 1904».

– Молодец, отец, работаешь ты здорово. Завидую тебе, твоей устремленности…

Через несколько дней молодая чета покинула столицу. Четыре месяца Александр Васильевич с Софьей Федоровной провели на южном курорте. Больной принимал предписанные ему целебные ванны, выполнял другие врачебные назначения. Контроль Сони был жесткий. Успешный курс лечения, полнейший отдых, душевный покой и заботы любящего человека сделали свое дело – Александр вернулся в Петербург здоровым и работоспособным, полным творческих планов. Начал с обработки экспедиционных материалов, составил развернутый план труда. Основное время проводил в библиотеке Географического общества. Часто консультировался у ученых Главной палаты мер и весов. Параллельно с разработкой монографии готовил доклад об экспедиции по поиску барона Толля и его спутников.