Легендарный Корнилов

Войска не пошли на Петроград. Вместо них туда направился лично генерал А. М. Крымов. Он ехал в столицу, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению Керенского, которое было передано ему через его приятеля полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского (Через несколько дней после этого, 4 сентября, полковник Самарин за отличие по службе был произведен в генерал-майоры и назначен командующим войсками Иркутского военного округа). Подробности разговора между Крымовым и Керенским до нас не дошли. По свидетельствам очевидцев, из-за дверей кабинета Керенского доносился гневный голос генерала Крымова, обличавшего министра-председателя в предательстве «дела России».

Крымов, как и Корнилов, оказался обманутым Керенским. Уйдя от Керенского, он выстрелом из револьвера смертельно ранил себя в грудь. Через несколько часов в Николаевском военном госпитале, под площадную брань и издевательства революционной демократии в лице госпитальных фельдшеров и прислуги, срывавшей с раненого повязки, Крымов, приходивший изредка в сознание, умер.

Перед самоубийством Крымов написал письмо, которое отправил в Могилев с адъютантом для передачи Верховному главнокомандующему. Его содержание также осталось неизвестным, так как Корнилов уничтожил это письмо по прочтении. Вероятно, оно содержало мало лестных слов в адрес Верховного главнокомандующего, допустившего разглашение планов заговорщиков и лично не возглавившего поход на Петроград.

«Мне не раз приходилось слышать упреки по адресу Корнилова, – позже писал генерал А. И. Деникин, – что он сам лично не стал во главе войск, шедших на Петроград и не использовал своего огромного личного обаяния, которое так вдохновляло полки на поле сражения… По-видимому, и войсковые части разделяли этот взгляд. По крайней мере, в хронике Корниловского ударного полка читаем: «Настроение корниловцев было настолько приподнятое, что, прикажи им генерал идти с ним на Петроград, много было шансов, что взяли бы. Корниловцы увлекли бы за собой и других… Но почему-то генерал Корнилов, первоначально решившись, казалось, все поставить на карту, внезапно заколебался и, остановившись на полпути, не захотел рискнуть своим последним козырем – Корниловским и Текинским полками.

Интересно, что и сам Корнилов впоследствии считал крупной своей ошибкой то обстоятельство, что он не выехал к войскам… Несомненно появление Корнилова с двумя надежными полками решило бы участь Петрограда. Но оно вряд ли было выполнимо технически: не говоря уже о том, что с выходом полков из Ставки весь драгоценный аппарат ее попал бы в руки местных советов, предстояло передвинуть могилевские эшелоны, исправляя пути, местами, вероятно, с боем – на протяжении 650 верст. 26-го Корнилов ждал приезда Керенского и Савинкова; 27-го вел переговоры в надежде на мирный исход, а с вечера этого дня пути во многих местах были разобраны и бывшие впереди эшелоны Туземной дивизии и 3-го конного корпуса безнадежно застряли, разбросанные на огромном протяжении железнодорожных линий, ведущих к Петрограду. Было только две возможности: не ведя переговоров, передав временное командование генералу Лукомскому, выехать 27-го с одним эшелоном на Петроград или позже перелететь на аэроплане в район Луги, рискуя, впрочем, в том и другом случае вместо «своих» попасть к чужим, так как с Крымовым всякая связь была прервана».

Ситуация для Корнилова ухудшалась с каждым часом. Было получено известие о том, что по распоряжению комитетов арестованы командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, его начальник штаба генерал Марков, а также некоторые офицеры. Не исполнявший приказаний Временного правительства командующий Северным фронтом генерал Клембовский был заменен генералом Бонч-Бруевичем. Командующий Западным фронтом генерал Балуев и помощник командующего Румынским фронтом генерал Щербачев прислали телеграммы с выражением верности Временному правительству.

Таким образом, почти в одночасье Корнилов остался в одиночестве, лишившись многих коллег. В эти трудные минуты жизни рядом оказалась лишь жена, верный друг и соратник. Таисия Владимировна нашла такие слова, которые убедили Лавра Георгиевича в том, что он не имеет права бросить тысячи офицеров, поверивших ему, что следует продолжить борьбу.

Временное правительство решило обезвредить Ставку. Был создан карательный отряд. После настойчивых заявлений различных общественных организаций и политических фракций Керенский попросил генерала Алексеева, назначаемого в Ставку начальником штаба вместо Лукомского, уговорить Корнилова сдать должность Верховного главнокомандующего.