Легенды авиаторов. Игровые сказки.

— И сам молодец, да и повезло, — кивнул Хопкинс. — А вообще нацисты их сбивали. Поэтому на ПС-43 стали сажать бортмехаников, они же стрелки. Если возили пассажиров, то стреляли сами пассажиры. К концу сорок первого все « Валти» находились уже на фронте.

Машины погибали, одна за другой, но как-то на удивление медленно. Благодаря цельнометаллической конструкции «американец» оказался аппаратом весьма живучим. 1 января 1943 года в строю числилось четырнадцать « Валти». К декабрю того же года — двенадцать. К началу июня сорок четвертого — девять. К концу того же года — восемь.

В январе сорок пятого три таких самолета базировались во Львове — возили почту на фронт. Еще две машины — в Каунасе и Минске. Тоже летали в районы боевых действий.

— И что с ними стало? — спросил Вася.

— Их списали в том же сорок пятом. Старые, изношенные, немало потрудившиеся ПС-43, они же — « Валти». Трудяги «русские американцы». К сентябрю сорок пятого ни одной такой машины в Советском Союзе уже не осталось.

— Да, — после паузы уронил Вася, — вот ведь как бывает. Машина тоже, как человек, — иной раз до последнего делает все, что может.

— Я же говорил, что судьбы самолетов бывают интереснее человеческих, — сказал Билл Хопкинс.

— Мнение технаря, — возразил Ганс Шмульке. — Люди все-таки разнообразнее. Порой.

© А. Мартьянов. 26.07. 2012.

26. «Сипуха»

Майор Штюльпнагель устремился к приземлившемуся Do.17Z-6.

— Что вы себе позволяете? — гневно набросился он на Вольфа, только что посадившего самолет.

Вольф вытянулся:

— Самолет получил от фройляйн Зинаиды, начальника финотдела базы герр майор! По всем правилам, герр майор!

— Гм, — поостыл Штюльпнагель. — Проверю! А мне доложили, что вы тут самовольничаете... Где «цеппелин»?

Вольф, конечно, хорошо владел собой, но при этом вопросе вытаращил глаза:

— Виноват, герр майор, где — что?

— Вы меня слышали, вахмистр! Я спрашиваю — где вы достали цеппелин и, главное, куда вы его подевали?

— Ложная тревога, герр майор! — рявкнул Вольф. Краем глаза он уже заметил Горыныча и мысленно поклялся отомстить коварному змею.

— Проверю! — обещал майор и умчался в неизвестном направлении.

Горыныч вразвалку приблизился к Вольфу.

— Закурить есть? — осведомился дракон как ни в чем не бывало.

— Горыныч! Ты с ума сошел? Какое «закурить»?

— На твоем человеческом языке я сейчас пожимаю плечами, — сообщил дракон. — То есть выражаю недоумение по поводу вопроса.

— Зачем ты сказал Карлсону, что я где-то достал цеппелин? — Вольф с трудом сдерживал негодование.

— Это была шутка, — объяснил дракон. — Изящная, не без налета старины. Фройляйн Брунгильда бы оценила, она любит старинное

— А я не оценил, — сказал Вольф.

— Да ладно тебе, ты же взял «дорнье», — примирительно сказал Горыныч. — Это практически цеппелин.

— Вообще и близко не... На что ты намекаешь?

— Не намекаю, а говорю прямо и откровенно, как это принято у нас, драконов. Клаудиус Дорнье начинал на «Цеппелин люфтшифсбау» в десятом году. Проектировал летающие лодки. Мне нравится в людях последовательность и целеустремленность, — признался дракон. — А Дорнье очень последовательно занимался цельнометаллическими машинами. Спроектировал дирижабль для трансатлантических маршрутов. Граф фон Цеппелин так был этим впечатлен, что создал отдельную фирму в Линдау, чтобы Дорнье мог там развивать свои оригинальные идеи. Ну он и развернулся: стал строить летающие лодки больших размеров. Кстати, использовал дюраль. Впервые в Германии.

— Ну, и при чем тут мой самолет? — нахмурился Вольф.

— При том, что Дорнье — молодец... — ответил дракон немного уклончиво. — Вдумчивый был человек. Очень много сделал для германской авиации.

— Кстати, меня всегда занимал вопрос: почему у него французская фамилия, если он немец?

— Потому что отец у него был француз. Самое простое объяснение — самое верное... — Горыныч выдохнул пламя, стараясь не сжечь маленький кустик, росший на краю аэродрома. — Смысл тот, герр вахмистр, что Дорнье вдумчиво строил свои летающие лодки, которые то летали, то не летали, но в серийное производство в любом случае не шли. Он исследовал и изобретал. Ставил опыты в области технологии.

— А граф фон Цеппелин на него, стало быть, любовался за свои деньги? — заметил Вольф.

— Можно и так сказать. Граф мог себе это позволить. Тут что важно? После Первой мировой по требованию союзников германская авиация была фактически уничтожена. А Дорнье обходил эти ограничения, основав зарубежный филиал, и работал там. Фактически он работал на будущее Люфтваффе.

— И где он этим столь вдумчиво занимался? — спросил Вольф.

— В Италии, потом в Швейцарии. Приоритеты он не менял со времен «цеппелинов». В двадцать девятом построил крупнейший самолет — двенадцатидвигательную летающую лодку, предназначенную для трансатлантических перелетов. Ничего не напоминает?

— Да уж, — вздохнул Вольф. — Что нам, немцам, присуще в полной мере — так это масштабность замыслов.