Легенды грустный плен

1. Иштар уста открыла и молвит,

вещает она отцу своему Ану…

«Проложу я путь в глубину преисподней,

Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали,

Станет меньше тогда живых, чем мертвых!»

«О все видавшем, эпос о Гильгамеше, 6

2. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них.

Апокалипсис, 20, 13

Ранним утром похоронная процессия двинулась в путь из Желтого Ручья и выехала на дорогу у трактира старого Балга. Балг вышел на крыльцо попрощаться.

— Слушай, Балг, — сказал Ки-Энду, подъехав к крыльцу. — Мы с Гилом кое-что задумали, и у нас к тебе просьба. Когда мимо тебя будут проезжать переселенцы, будь добр, предлагай каждому мужчине взять у тебя какое-нибудь оружие. Скажи, что уезжаешь и не знаешь, куда все это девать. И пусть каждый, кто захочет, подождет нас у буковой рощи. Скажи, что мы с Гилом решили выгнать нидхагов из Ио-Сина.

— Нидхагов? Вы с Гилом? Ох, господин Ки-Энду, я всегда знал, что вы человек отчаянный, но такое! Да разве ж вы с ними справитесь? Убьют они вас, как господина Конгала, и все!

— Ну, драться-то мы с ними не будем. Постараемся как-нибудь перехитрить… А оружие — так, на всякий случай.

— Да уж, я думаю, никто из наших не захочет драться. Ладно, господин Ки-Энду, я все сделаю. Только к чему им в буковой роще-то сидеть? Пусть у меня подождут, у меня пива хватит. А я уж, так и быть, не поеду пока никуда, раз тут такие дела начинаются.

— Ну, спасибо тебе!

— Счастливо, господин Ки-Энду! — Балг помахал рукой ему вслед.

Похоронная процессия двигалась на запад. Первой ехала повозка с мумией. Гил правил лошадьми. Во второй повозке сидели мать Гила Нинсун и его сестры. Дайре — мать Мирегал и Ки-Энду, сама Мирегал и дедушка Эндор. Следом ехали всадники: восемнадцатилетние близнецы Гилдор и Хайр, племянники Гила, и их отец Ган-а-Ру, муж Лингал. Замыкали процессию Ки-Энду и его отец Син-Оглан. Они негромко разговаривали.

— Не нравится мне эта кутерьма, которую вы с Гилом затеваете, — говорил Син-Оглан, — мало того, что вы лезете в Ахел прямо в лапы к нидхагам, так вы еще собрались воевать. Я просто не узнаю тебя, Ки. Разве этому учили тебя в Асор-Гире? Добро никогда не рождается из крови и насилия. Зло плодит только зло, разве ты этого не знаешь?

— Я знаю это, отец. Но мы вовсе не собираемся воевать. И потом, разве ты не хочешь, чтобы все, кто сейчас уезжает, смогли вернуться? Разве тебе не жалко нашей долины? Она ведь скоро совсем опустеет. Смотри, вот еще едут. А, это из Серой Лошади! Здорово, Вайл! Загляни к Балгу, он хочет тебе что-то сказать.

Процессия продолжала двигаться на запад. По дороге им то и дело попадались встречные группы беженцев. Конечно, в другое время многие из них приняли бы участие в похоронах, но Гил настоял, чтобы поехали только ближайшие родственники и друзья. Через два часа они добрались до развилки. Меньше стало встречных групп — они подъезжали к малонаселенной приречной местности. Еще через час показалась серебристая лента Эллила, а вскоре они разглядели на берегу низкую бревенчатую хижину и рядом — небольшой плоскодонный корабль, стоящий на ровной прямоугольной площадке.

— Раньше здесь жили перевозчики, — сказал Син-Оглан. — Я думаю, нам надо здесь переночевать, а переправляться завтра с утра. Иначе мы не успеем засветло вернуться на этот берег. Насколько мне известно, до Тетагира ехать еще часа три-четыре.

— Здесь тоже место нехорошее, — возразил Ки-Энду. — Голый берег, мертвые ивы и ни одного человека вокруг. Вряд ли стоит тут останавливаться. Я думаю, пусть те, кто не поедет на тот берег, простятся с господином Конгалом и отправятся домой, а мы попробуем успеть засветло.

— Правильно, — согласился Ган-а-Ру. — Пусть женщины и господин Эндор возвращаются, а Гилдор и Хайр будут их сопровождать.

— Еще чего! — сказала Мирегал, незаметно пересевшая в повозку Гила. — Чтобы я поехала домой, когда начинается самое интересное?

— Великие дэвы! — воскликнул Ки-Энду. — Ладно, сестренка, я тебя предупреждал. Ты делаешь это на свою голову.