Легенды и загадки земли Новгородской

Причина, из-за которой немецкие купцы в Новгороде по приказу великого князя Московского, русского императора, отменившего мирные крестоцеловальные грамоты, скрепленные его собственными печатями из чистого золота, попали в описанное положение, помимо всего прочего заключалась в том, что в ганзейских городах русских якобы безвинно хватали и бросали в тюрьму. Их следовало судить по немецкому праву, поскольку существует решение, что в подобных случаях немца, если он за какую-либо вину и преступление будет взят (под стражу) и помещен в тюрьму, равным образом следует судить по русскому праву. Случилось так, что в городе Ревеле в Ливонии один русский, который изготовлял фальшивые ревельские шиллинги, после расследования его преступления согласно городскому праву был сварен в кипятке. Затем в том же городе другой русский, знатного происхождения и именитый купец, был уличен в сношении с кобылой и, поскольку это противно (человеческой) природе, в соответствии с городским правом был сожжен. В то время как многие города, земли и власти сожалели, если бы подобные злодеяния оставались безнаказанными, русские купцы, которые были там (в Ревеле), посчитали большим преступлением, что за такой будто бы малый проступок с уважаемым человеком обошлись столь недостойно, и все заявили в открытую, что в их стране обыкновенно такие дела разбираются знатью или кем-то еще. Поэтому-то они, глумясь над правдой, (таким делам) либо совсем не уделяют внимания, либо (занимаются ими) совсем немного.

^{Ганзейское судно XVI в.} 

(Сведения об) этом наказании упомянутых преступников со многими другими выдумками, наветами и жалобами, которые все противоречили истине и закону, другие русские доставили их императору, великому князю Московскому, и просили отомстить за то, что в ганзейских городах, а именно в Ревеле, некоторых из них сварили и сожгли якобы совершенно без вины. Поэтому-то великий князь в сильном возмущении и (отдал) строгий приказ поместить в тюрьму немецких купцов, находящихся в Новгороде, арестовать их имущество и прекратить торговлю. Кроме того, он очень сурово и настойчиво потребовал от ливонских государей, чтобы те выдали ему нескольких бургомистров, членов городского совета и судебного фогта города Ревеля, которые осудили тех самых преступников и которые своими мучениями должны были успокоить его свирепый гнев. Был в то время один бургомистр, который вместе с тем, о чем сказано выше, был обвинен еще и в том, что, сидя за столом, вскрыл письмо указанного русского императора, сидя за столом без проявления должного уважения.

Однако в этом случае тиран не сумел осуществить свое намерение, поскольку господа и города Ливонии, взявшие на себя совместное обязательство спасти (свою) землю от крайней беды и гибели, пожелали отказать сумасбродному тирану в подобном произволе. Между тем тот же тиран так возгордился, что приказал город и замок Ревеля, прочный, прекрасный и хорошо укрепленный, вместе с (его) башнями и стенами изобразить на серебре и выставить среди прочей серебряной посуды на своем столе. Он имел обыкновение бить (по изображению), как если бы он осаждал эту крепость. Из этого каждый разумный человек может узнать, насколько опасны и заносчивы злобные русские в своей глупости, пороках и сумасбродстве.

Франц Ниенштедт

Автор (1540—1622) — уроженец Вестфалии, в 1554 году поселился в Дерпте, откуда совершал торговые поездки в Москву, Новгород и Псков, и знакомится с внутренним состоянием московского государства. В 1571 году он переехал в Ригу, в 1583 году был избран членом магистрата, а в 1585 году на него был возложен сан бургомистра. Он оставил после себя рукопись под названием «Ливонская летопись Франца Ниенштедта бывшего рижского бургомистра и королевского бургграфа. Достопримечательные вещи и истории о первом открытии благородной провинции Ливонии, как таковая была открыта немцами и народы в ней покорены, а также приведены в христианскую веру из языческого идолопоклонства, также кроме того о многих происшествиях и событиях, там случившихся и происходивших в различные времена».

^{Новгородский торг. Миниатюра Лицевого летописного свода. XVI в.}