Легенды крови и времени

Кошачье тело было наполнено этой пульсирующей песней, где сердце задавало ритм. В отчаянии Фиби до крови прикусила губу, но рана тут же затянулась. Весь последний час Фиби постоянно кусала губы, ощущая соленый привкус, зная, что это не утолит ее голод, но остановиться не могла.

Соблазнительный запах заставил кошку приоткрыть глаза, ее розовый нос затрепетал. Однако, поняв, что рядом нет ни рыбы, ни куска мяса, она вновь уснула.

Фиби еще сильнее прокусила губу. Рот наполнился вкусом соли; приятным, но лишенным питательных веществ. Это было прелюдией к кормлению, и не более того. От мыслей о еде появилась слюна.

И вновь кошка подняла голову, уставив зеленые глаза на Фиби.

– Хочешь попробовать?

Фиби провела пальцем по губе, выдавив капельку крови. Кожа тут же затянулась, а кровь на пальце потемнела, став темно-фиолетовой. Не дожидаясь, пока капелька почернеет и высохнет, Фиби поднесла палец кошке.

Розовый язычок любопытной кисы облизал палец Фиби. Шершавость кошачьего языка заставила Фиби вздрогнуть от голода и томительного ожидания.

А затем произошло нечто чрезвычайное.

Кошка медленно закрыла глаза и убрала язык, оставив только кончик.

Фиби потрогала этот кончик, но кошка даже не шевельнулась. Тогда Фиби осторожно провела пальцами по кошачьему брюху. И снова никакой реакции.

– Боже, я убила ее! – прошептала Фиби.

Фиби снова трогала кошачий язык, пытаясь разбудить кошку. Ее охватила паника. В ближайшие часы, а то и дни, никто не явится ей на помощь. Мириам, женщина, которую Фиби выбрала себе в создательницы, позаботилась об этом. Фиби будет сидеть с мертвой кошкой на коленях, пока не потеряет сознание от голода. Пить кровь мертвого животного она не посмеет. Вампирская этика относилась к этому еще с б'oльшим отвращением, чем к некрофилии.

Кровь. Жизнь. Кровь. Жизнь.

Песня продолжала звучать, хотя и в замедленном ритме. Фиби смутно различала его.

Удары сердца. Не ее сердца.

Кошка не умерла, а просто уснула.

«Нет, – мысленно возразила себе Фиби. – Кошка одурманена». Она взглянула на палец, где оставались фиолетовые следы.

Вампирская кровь погрузила кошку в подобие спячки. Фиби вспомнила рассказы Маркуса и Мириам. Некоторые вампиры злоупотребляли усыпляющими свойствами своей крови. Вкусив человеческой крови, они намеренно погружали «доноров» в бесчувственное состояние и творили жуткие непотребства.

Фиби поднесла кошку к носу. Кошачье тело обмякло и стало похожим на шкуру. Его сухой, мускусный запах совсем не вызывал у Фиби аппетита.

Кровь. Жизнь. Кровь. Жизнь.

В тишине комнаты медленно билось кошачье сердце. Звук был соблазнительным и терзающим.

Фиби прижалась губами к кошачьей шее, инстинктивно отыскивая место для укуса. Вены на шее были ближе всего к поверхности, иначе откуда у людей такое множество историй о вампирах, норовящих укусить именно за шею? Фрейя и Мириам подробно рассказывали ей о кровеносной системе млекопитающих, но голод мешал Фиби вспомнить какие-либо полезные сведения.

Кошка дернулась у Фиби в руках. Даже одурманенность вампирской кровью не притушила в животном инстинкта самосохранения. Кошка почуяла хищницу, причем гораздо более опасную, чем она сама.

Губы Фиби двигались по кошачьей шее, ощущая каждую шерстинку. Наконец Фиби нашла маленькую кожную складку, зажала между зубами и чуть-чуть прокусила, дожидаясь появления крови.

Кровь не появилась.

– Фиби, дорогуша, насчет беспорядка не беспокойся, – сказала ей вчера вечером Фрейя, зайдя проведать, словно ей не терпелось увидеть комнату залитой кровью. – Мы потом всё уберем и отмоем.