Легенды крови и времени

Из описания тех событий я узнала, что американские индейцы, атаковавшие англичан вместе со своими сторонниками, рассчитывали вернуться домой с трофеями – холодным и огнестрельным оружием. Еще бы: это были символы их доблести. Однако французские союзники индейцев играли по другим правилам и позволили англичанам оставить мушкеты, если те сдадут боеприпасы. Не получив оружия, индейцы забрали себе другие трофеи: пленных. Сопротивлявшихся убивали на месте.

– И Обадия все это видел. Неудивительно, что он пристрастился к выпивке, – сказала я.

– Сражения не всегда заканчиваются лишь потому, что кто-то заключил мир. Для некоторых солдат война продолжается до конца жизни, влияя на все последующие события.

Мне вспомнился рассказ Маркуса о приспособлении для снятия сапог и испуганное выражение глаз, когда он говорил об отце. А ведь сейчас он был не тем пятилетним мальчишкой, боявшимся отцовского гнева. Да и речь шла о событиях более чем двухсотлетней давности.

– Обадия был одним из тех солдат?

– Думаю, да, – ответил Мэтью.

Тогда понятно, почему воспоминания Маркуса были такими перепутанными и злыми. Не красная дверь и не куст сирени вызывали у него душевную боль, а память об отцовской жестокости.

– Что касается целостной исторической картины, – продолжил Мэтью, беря меня за руку, – думаю, тебе придется провести еще немало раскопок, прежде чем ты поймешь, чем это было на самом деле, не говоря уже о значимости того или иного события.

– Когда мы путешествовали во времени, я поражалась, насколько реальная жизнь шестнадцатого века отличалась от исторических документов, – сказала я, вспомнив наши прошлогодние странствия. – Тем не менее я вполне могу соотнести увиденное собственными глазами с тем, что уже знала. Наверное, то же самое я могла бы сделать и с историей Маркуса.

– Вспоминать прошлое – совсем не то же самое, что переместиться туда во времени, – заметил Мэтью.

– Конечно нет. Это совсем иной вид магии, – согласилась я.

Нужно будет проявлять предельную осторожность, прося Маркуса погружаться в его прежнюю жизнь.

Около полудня появились Сара с Агатой.

– Мы ждали вас ближе к вечеру. – Мэтью поцеловал сначала Сару, затем Агату.

– Диана сказала, что ситуация чрезвычайная, и потому Агата позвонила Болдуину, – пояснила Сара. – У него в Монако дежурит вертолет, который он и послал за нами.

– Сара, я не говорила, что ситуация чрезвычайная, – поправила я тетку.

– Но говорила, что дело очень серьезное. Главное, мы здесь… – Сара забрала от Мэтью Филиппа. – И что за переполох ты устроил, молодой человек? Что еще ты натворил?

Филипп протянул ей морковку, весело пролепетав:

– Лошадка.

– Не лошадка, а морковка, – поправила я.

Порой близнецы путали еду животных с названиями самих животных.

Бекка начисто забыла о лошадях. Она приветствовала Агату, запустив ручонки в ее волосы и восхищенно разглядывая вьющиеся локоны.

– Не теряй бдительности, – предупредила я Агату. – Иногда это чудо приходит в такой восторг, что может и за волосы дернуть. А ручки у нее сильнее, чем кажется.

– Я к этому привыкла, – отозвалась Агата. – Маргарет вечно пытается заплести мне косы и затягивает тугие узлы. Кстати, а где Маркус?

– У тебя за спиной! – воскликнул Маркус, приветственно обнимая Агату с Сарой. – Только не говорите, что явились наблюдать за мной.

– На этот раз нет, – засмеялась Сара. – Неужели такой большой мальчик нуждается в присмотре?

– Вероятно, – весело ответил Маркус, хотя улыбался он с оттенком беспокойства.

– Что слышно из Парижа? – поинтересовалась Агата. – Как Фиби?

– Пока прекрасно, – ответил Маркус. – Но сегодня у нее важный день.

– Мириам начнет отлучать Фиби от своей крови, – пояснил Мэтью, желая несколько просветить ведьму и демоницу по части вампирской культуры.

Если все пройдет, как намечалось, сегодня Фиби впервые вкусит другой крови. До сих пор она питалась кровью своей создательницы.

– Ты преподносишь это так, будто Фиби – новорожденное дитя, – нахмурилась Сара.

– Представь себе, да.

– Мэтью, Фиби – взрослая женщина. Наверное, правильнее сказать: «Сегодня Фиби поэкспериментирует с новой едой». Или: «Фиби начинает новую диету», – предложила Сара.

Судя по выражению лица, Мэтью уже устал от непонимания теплокровных. А ведь Сара с Агатой только-только появились.

– Идемте в солярий, – предложила я, кивнув в сторону кухонной двери. – Марта приготовила изумительное песочное печенье. Пока Мэтью кормит близнецов, мы посидим и обменяемся новостями.

Как я и предполагала, кондитерский шедевр Марты обладал неодолимым притяжением. Агата с Сарой расселись на мягких стульях и принялись за угощение, запивая печенье чаем и кофе.

– И что такого серьезного у тебя приключилось? – спросила Сара, похрустывая печенюшкой.

– По-моему, Филипп соткал свое первое заклинание, – сказала я. – Слов его я не слышала, а потому с полной уверенностью сказать не могу. Зато видела, как он играл со временем.