Легенды нашего времени

Сказав это, он возвращается к Стене, воздев руки. Я же возвращаюсь в свой город. Мне было десять лет, я шел слушать странствующего проповедника - маги-да — который вернулся из Святой земли. По крайней мере, так считалось. Безжалостный, отяжелевший от гнева, он проповедовал покаяние, не щадя никого, упрекая богатых за самодовольство, молодых — за непочтительность и дерзость. Все ему не нравилось. Он спрашивал: как смеете вы молиться о пришествии Мессии, если не готовы его встретить? Но лицо его освещалось, когда он упоминал Цфат и его каббалистов, иерусалимских нищих, паломников к горе Мерон, где на могиле Шимона бар Иохая возвышенные тайны Зохара представляются более достижимыми. Я слушал его как очарованный, я впитывал его слова, глаза у меня так блестели, что в конце концов стали болеть: я был в стране легенды.

На следующий день он ушел, а через неделю появился снова в сопровождении двух усатых жандармов: они арестовали его на проселочной дороге. За что? У него не было удостоверения личности. Община взяла его на поруки, его освободили. Моему отцу, который удивлялся его неосторожности, он сказал: ”Я ведь знаю, кто я и откуда; я и сказал жандармам, а они мне не поверили; клочку бумаги они доверяют больше, чем человеку; так вот, я не хочу быть таким, как они”.

Ему предписано было оставаться в нашем городке. По субботам он обедал у нас и помогал мне в занятиях. Это была идея моей матери. Она сказала без обиняков: ”У вас нет денег, я вам дам, но за это занимайтесь с моим сыном”. — ”Я не учитель и не воспитатель”. — ”А кто вы?” — "Рассказчик”. — ”Вот и хорошо: рассказывайте ему всякие истории”. Все его истории были о жизни в Святой земле. ”Я вам завидую!” — сказал я однажды. "Почему?” — ”3авидую, что вы там побывали”.

Он нахмурился, повернулся на каблуках, отошел на несколько шагов, потом возвратился и остановился передо мной. ”Так знай же, что ноги моей не было в Святой земле. И знай, что я никогда ее не покидал”. — ”Не понимаю”, - не без труда признался я. ”Ну и что? Я не хочу, чтобы ты понимал, я хочу, чтобы ты слушал”. Некоторые из его рассказов, хоть в них и были сильно сгущены краски, я узнавал, потому что изучал их по Талмуду и Мидрашу: мученичество рабби Акивы, неудачи Элиши бен Авуя, бегство Иоханана бен Заккай. Другие поражали меня новизной. Только одного мне хотелось: сделать все эти рассказы своими.

По субботам, сразу после обеда, мы выходили в сад, и я опять оказывался в Иерусалиме. Мы оставались там до тех пор, пока огни заката не загорались вдали, на красных черепичных крышах, на яблонях и соснах. Однажды он спросил меня, что я хочу делать, когда вырасту. Я не знал. Он стоял, прислонившись к дереву, и с грустью смотрел на меня; потом встряхнулся и сказал: ”Придет день, когда наступит твоя очередь рассказывать. Помни, что, согласно Писанию, мы должны быть народом священнослужителей. Это что значит? Помни: когда-то Первосвященник готовился и очищался целый год, чтобы произнести одно-единствен-ное слово — имя Господне — один-единственный раз, в одном-единственном месте, в стенах Святая святых, в Судный день. Тот, кто захочет пойти по его стопам, должен научиться произносить нужное слово в нужную минуту в нужном месте”.

В следующий раз — другой вопрос. ”В Писании сказано, что Иерусалим — это дверь в небо. Ты в это веришь?” — ”Да, — сказал я. — Все, что сказано в Писании, должно быть правдой”. — ”Там еще сказано, что молитва из Иерусалима поднимается к самому престолу Всевышнего. Ты в это веришь?”—"Конечно”.—”Как же ты объясняешь, что из всех молитв, которые повторяли святые и праведники в течение столетий, ни одна не была исполнена?”

Я был озадачен; стыдясь своего невежества, я мог только молчать. ”Не можешь ответить, — сказал он с довольным видом. - И я не могу. Тебя это тревожит? А кто сказал, что молиться надо, чтобы получить милость? Может быть, молиться надо, чтобы открыть дверь и остаться на пороге? Ты не думаешь?” — ”Мне не хотелось бы остаться ни с чем...” — ”Молитва никогда не остается без вознаграждения. Каждая несет в себе собственную награду. Ты обогащаешься в ту минуту, когда молишься, а не потом”.

Вот одна из его историй: "Однажды, — рассказывал рабби Иоханан бен Заккай, — я шел по дороге и заметил человека, который подбирал сухие ветви. Я поздоровался, он не ответил на мое приветствие. Потом он подошел ко мне и сказал: я не принадлежу к миру живых”. Объяснение: с тех пор, как рабби Иоханан бен Заккай бежал из осажденного, израненного Иерусалима, он повсюду видел мертвых, и повсюду мертвые его отталкивали.

— А ты кто? — спросил проповедник. — Рабби Иоханан или человек, которого он встретил?

— Не знаю.

— Ни тот, ни другой. Ты — дорога, на которой они встретились.

Я имел дерзость спросить его о том же: ”А вы, учитель, кто вы?”

Он ответил, не колеблясь: ”Я — разрушенный Храм”.