Легенды нашего времени

Он и не собирался ничего говорить. Нечего было сказать. В эту самую минуту другие мужчины и женщины, подчиняясь той же необходимости, обуянные теми же предчувствиями, смотрели друг на друга, разговаривали друг с другом, словно в последний раз, вели свой отдельный разговор: завтра война сотрет все.

А если бы можно было все начать сначала? — спросил себя Катриэль. Он увидел себя в доме своего отца, в иешиве, в армии, где он встретил Малку в первый раз. Одно воспоминание: он приехал в отпуск, провести субботу в Цфате вместе с отцом. Утром, вернувшись из синагоги, они, как всегда, вместе уселись за книги, но Катриэль не мог сосредоточиться. Отец, хоть и был слеп, это заметил: ”Что, сын, не получается?”. Сын признался, что нет, не получается. С тех пор, как он надел военную форму, он перестал видеть связь между двухтысячелетним Талмудом и сегодняшней жизнью. .Отец улыбнулся, растроганный. ”Связь, сын — это ты. Ты — мост между вавилонскими мудрецами и будущими поколениями. Каждый человек должен чувствовать себя ответственным за тех и за других, в каждом человеке — все они”. —”Не думаешь ли ты, отец, что ты взваливаешь мне на плечи слишком тяжкое бремя?” — ”Да, думаю. Но ты не слишком долго будешь нести его один. Ты возьмешь жену, у тебя будут дети, и они передадут мое имя и твое имя, чтобы его когда-нибудь услышал сам Мессия”.

Вскоре Катриэль объявил отцу, что влюбился. В кого? Ее звали Малка. Имя отцу понравилось. ”Ты сказал ей, что любишь ее?” — ”Нет, отец”. — "Почему?” — ”Я не смею”. — ”Ты боишься, что она тебя отвергнет?” — ”Да, отец”. — ”Твоя робость неуместна; любить — это дар, больший, чем быть любимым. Будь этим горд, даже если твоя любовь не разделена”. И Катриэль увидел себя, смущенного и краснеющего, перед девушкой с длинными черными волосами: ”То, что я хочу сказать тебе, должно быть сказано. Знай, что я тебя люблю, знай, что даже если ты меня не любишь, я никогда не пожалею о том, что сказал тебе это, и о том, что я тебя любил”. Она выслушала его серьезно, потом, без единого слова, без улыбки, притянула к себе и крепко поцеловала в губы: многое обещал такой поцелуй. Катриэль высвободился: "Этого мало, скажи мне, что ты меня любишь”.

— Прошу тебя, — повторила Малка, — не говори ничего.

Вернуться назад? Для чего? Если бы можно было начать все сначала, я прожил бы свою жизнь точно так же, с таким же напряжением. Несмотря на тяжелые удары? Несмотря на них. Несмотря на Малкино немое страдание? Я старался бы ее приручить, открыть ей смысл жизни, чувство будущего. А война? Я поступал бы так, как если бы ее не существовало. Конечно, это было бы нелегко, это и было нелегко. Малка думала о завтрашнем дне только с ужасом. Она была сирота, и она отказывалась иметь детей: она не желала кормить смерть. Все-таки отцу Катриэля она позволила себя убедить. И появился Саша. Невинный сон Саши. Веселость подрастающего Саши. Ум Саши, его ранняя зрелость. Казалось, что ребенок один решил вступить в единоборство с черным царством страха. Катриэль возвращался по вечерам, и, как только он открывал дверь, Саша бросался в его объятия и рассказывал ему о своих сегодняшних подвигах. Иногда он шептал ему на ухо: ”3наешь, мама сегодня грустная, надо что-то для нее сделать, только не говори, что я тебе сказал”. Бывало, Катриэль сам посылал его поиграть с матерью, развлечь, развеселить ее: ”Смотри же, будь с ней ласков, очень ласков”. А потом наступил день, когда родители, побежденные, вернулись домой одни.

Они продолжали любить друг друга, притворяясь, что забыли, что спят по ночам, борясь с отчаянием, с отказом от жизни. Как-то ночью Малка разрыдалась: ”Я только хочу понять, я ничего больше не хочу, мне ничего больше не надо, я только хочу понять”. Катриэль мог только ласкать ее. Понять — что? И если знать истину, всю истину, в том виде, в каком она к нам приходит, — что нам с ней делать? Эта истина слишком чиста, чтобы мы могли ее вынести: только Бог не боится истины.

Однажды Катриэль не смог удержаться, когда был у отца. Согласно Талмуду, сказал он, каждая душа владеет бесконечной мудростью и бесконечным знанием, но забывает все, сходя на землю. Может быть, после смерти ей все это возвращается. Слишком поздно, чтобы этим воспользоваться. Катриэль находил эту игру скандально-несправедливой. ”И вот, отец, при тебе мне часто хочется кричать, кричать, чтобы получить ответ”.

— Почему же ты этого не делаешь?

— Мне не хочется тебя обижать.

— Меня? Ты думаешь обо мне, а не о Боге?

— Да, отец.

— Ты огорчаешь меня, сын мой. Ты ставишь меня между собой и Богом.