Легенды о проклятых. Безликий

Я не выдержал и расхохотался. Маленькая, я и нежность совершенно не совместимы. Впрочем, я умею очень нежно вспарывать кожу когтями, чтобы слизывать кровь и растягивать удовольствие, умею очень нежно раздирать грудную клетку, чтобы вытащить сердце. Это можно назвать нежностью, Марианна?

Я резко схватил ее за плечи и придавил к стене, чувствуя, как рвутся наружу клыки.

- А вот тут ты ошибаешься, девочка. Я такой, каким ты меня видишь, и ничего нет внутри. Там пусто. Там лед и беспросветная тьма. Так что спрячь свои розовые мечты и иллюзии. Не знаю, что ты там видишь и какие фантазии крутятся в твоей глупой, наивной голове. Единственная твоя заслуга и отличие от других смертных, мое родство с твоим отцом. Ничего больше.

Я ожидал, что она испугается. Я хотел, чтобы она испугалась. Но девчонка коснулась ладонью моей щеки. От ощущения ее маленьких пальчиков на своей коже я вздрогнул и там, где она прикоснулась, возникло жжение, словно я воспламенился.

- Кто нанес тебе такие раны? Меня ты не обманешь, Ник. Можешь скалиться и рычать. Я знаю, какой ты на самом деле. Ты меня не обидишь.

- Неужели?

Я начинал злиться. Меня бесило то, что она права. Бесило, что не боится, искушает, испытывает терпение, дергает цепь, которая итак готова порваться, дразнит монстра, а тот раздувает ноздри и скалится готовый в любую секунду рвануть поводок.

Я резко склонился к ее шее и слегка царапнул клыками нежную кожу. Хотел, чтобы бросилась бежать, закричала, а вместо этого почувствовал, как ее пальцы сильнее сжали мои плечи и она, мать вашу, запрокинула голову, словно предлагая взять её вену. От попытки удержать контроль болезненно запульсировало в висках. В голове взорвалось дикое желание попробовать. Сделать несколько глотков, сорваться. Прикоснуться к ее горлу жадно приоткрытым ртом, услышать ее стон…

Это сумасшествие, это персональный ад. И я все же ступил за черту. Впрочем, и она тоже.

ГЛАВА 13. РЕЙН

Психиатрическая лечебница – это совсем не то место, где вам хотелось бы оказаться при любых жизненных обстоятельствах. Ни как гость, ни уж точно, как постоялец. Чьё-то безумие отталкивает. Вызывает ужас или жалость. Иногда и то и другое вместе. Это как уродливая изнанка человека, выставленная на обозрение.

Элис припарковала машину у серого здания с высоким забором и посмотрела на себя в зеркало. Поправила воротник блузки, автоматически повернула ключ в зажигании, заглушая двигатель. Какое мрачное место, даже на расстоянии ощущается некое давление безысходности. Примерно, как на кладбище. Только на кладбище вас окружают останки мертвых тел, а здесь пристанище мертвых душ. Пустых, покалеченных, сожжённых душ. Это по-настоящему страшно. Сейчас она уже не боялась этого места, так как побывала здесь несколько раз. А тогда…в самый первый ее пробрало только от взгляда на стены, на забор с колючей проволокой, на каркающих над крышей ворон.

Элис всегда было страшно думать о том, что может довести человека до безумия. Что должно произойти в жизни, чтобы обычный банковский работник или тихая воспитательница детского сада вдруг превратились в кровожадных монстров. Или известная, популярная писательница вдруг решила сжечь себя прилюдно средь бела дня на глазах у сотен людей. До какой точки отчаяния нужно дойти и почему, чтобы принять такое решение или перестать контролировать себя и свои эмоции настолько? Что так ломает людей? Что превращает их в тело без души и без сердца?

Впрочем, рассуждать о нормальности можно до бесконечности. Есть общепринятые нормы поведения, навязанные обществом, и кто-то их нарушает, позволяя себе вывернуть наизнанку своих демонов, а кто-то удачно прячет их до самой смерти. Этим не повезло.

Элис вылезла из машины и поежилась от холода. Нужно было надеть плащ или куртку. Почему ей всегда кажется, что в этом месте так холодно. Намного холоднее, чем в городе.