Легенды танкистов - 2

неслыханной щедрости — выписала чеки на недостающие в ангарах машины (не более

двух в одни руки!) и расщедрилась на камуфляжи, которые раньше считала пустой

прихотью и глупой тратой денег.

Товарищ Сухов с ИС-4 предположил втихомолку, что начальница финотдела или пьяна

вдрызг, или сошла с ума, что даже не пытается скрывать — прежде у Ротвейлерши было

не допроситься какие-то жалкие полмиллиона серебром на совершенно необходимую для

Объекта-704 стереотрубу (про золото на подкалиберные снаряды лучше вообще не

вспоминать!), а тут она швыряется деньгами направо и налево!

— Распоряжение командования, — мрачно ответила бухгалтерша на осторожный вопрос

товарища Сухова. — Праздничная декада! Я бы на месте руководства базой не дала вам и

ломаного гроша, но приказ есть приказ!..

Уборка в ангарах закончилась, на плац выехал КВ-5, традиционно использовавшийся

Парамоном Ниловичем Котятко в качестве трибуны. Комиссар забрался по лесенке на

башню, огладил ладонью выбритую «под Котовского» голову, благосклонно кивая

прослушал, как оркестр исполнил обязательное «Броня крепка и танки наши быстры»,

после чего толкнул речь.

— Товарищи танкисты! В ознаменование Дня международной солидарности

трудящихся...

— Мы, безусловно, трудящиеся, — согласился Ганс Шмульке. Обычно немцы всегда

посещали культмассовые мероприятия у иванов хотя бы потому, что от комиссара можно

было услышать полезные сведения: Парамон Нилыч, увлекшись ораторским искусством,

мог непроизвольно открыть завесу тайны над грядущими нововведениями. — Очень даже

трудящиеся! Герр лейтенант, сколько у нас боев?

— Только на VK4502 одна тысяча двести тридцать два, не считая тех, когда нас

пересаживали на другие машины, — не задумываясь ответил Отто Фюрст. — Причем за

два минувших года один только наш экипаж уничтожил почти две танковые армии,

немногим меньше полутора тысяч машин. Что-что, а статистику я помню преотлично —

показатели не самые выдающиеся, но у других и этого не наблюдается...

— Подумаешь, герои, — широко улыбнулся слушавший разговор Степа Жилин, мехвод

КВ-220-Т. На подарочной «Розетке» ездили внушительные широкоплечие дяди, все до

единого с офицерскими званиями: наиболее опытный экипаж, обитавший на базе с

окончания ЗБТ. — У вас максимальное число фрагов за бой какое? Девять? А у нас

четырнадцать!

— Вы, Степан, сравниваете несравнимое, — вежливо ответил лейтенант Фюрст. — У вас

какой уровень? Пятый? Полупесочница? Очень, конечно, красиво — выезжать к

маленьким на этом непробиваемом мастодонте и устраивать геноцид!

— А ведь было дело, КВ-220 сам себя не пробивал, — мечтательным голосом ответил

товарищ Жилин. — Отлично помню первый день после релиза и жесткого вайпа: ни у

кого серьезных машин еще нету, только Бета-тестерам выдали толстяков. Массовый

свальный грех на «Розетках» в Ласвилле, тринадцать сгоревших танков с одной стороны

«кишки», дюжина с другой... Но сейчас да, зверь-машина стала.

Шмульке и герр Лейтенант переглянулись: Степа косвенно подтвердил имевшиеся

подозрения о том, что КВ-220 втихомолку апнули — ученые мужи из секретного НИИ

господина Storm‘а что-то там подкрутили в характеристиках, в результате чего только

редкие неудачники не могли теперь получить на «Розетке» «стальную стену»,

«бронебойщика» или «снайпера».

Парамон Нилыч тем временем глаголил: месяц предстоит праздничный, следовательно,

товарищи, нас ожидают приятные сюрпризы, от утроенного опыта, до скидок на золотые

снаряды. Экипажу Т-34-85 — особое внимание, поскольку четыре недели вы будете

привозить удвоенное количество серебра, но самое главное...

Комиссар неожиданно запнулся на полуслове и даже чуть покраснел, будто едва не

разгласил военную тайну. После паузы продолжил:

— Кхм... Словом, командиру «восемьдесятпятки» по окончанию митинга пройти в мой

кабинет для специального инструктажа!

Ганс Шмульке понимающе хмыкнул. Последние два дня на базе происходили некие не

слишком заметные на первый взгляд странности. Во-первых, в самый дальний ангар в

котором обычно стояла тестовая техника, глубоко ночью привезли какую-то новую

машину. Вокруг выставили двойную охрану, внутрь не пускали никого кроме

представителей центрального офиса, шмыгавших между штабным корпусом,

техническими службами и бухгалтерией пряча глаза и не отвечая на вопросы.

Во-вторых, при штабе поселился неизвестный никому экипаж, пять человек, вроде бы

немцы. Обедать в общую столовую они не приходили, в получивший большую

популярность среди личного состава французский офицерский клуб не заглядывали, на

общем построении не появлялись. Терзаемый любопытством Ганс Шмульке попытался

было проникнуть на второй этаж штабного здания, но был без лишних разговоров

выставлен вон службой безопасности — успел только заметить, что новенькие в чинах не

ниже гауптмана и обер-лейтенанта, значит после Академии...

Что бы это могло означать? Пасьянс не складывался — даже вокруг наглухо

засекреченных образцов и прототипов техники еще не запущенных в серийное

производство эдакой таинственности не разводили. По крайней мере всем были известны